Ради тебя (СИ)

И тут Дэймонд сам чуть всё не испортил. От близости тела Тайгера он почувствовал, что возбуждается. И Тай это понял. Он беспокойно зашевелился и, чувствуя, что возбуждение начинает передаваться ему, посмотрел на Дэйми через плечо полным ужаса взглядом. Когда-то это было нормальным, они были партнёрами, и не было ничего неестественного в том, что их тела вошли в некий резонанс, особенно если учесть, что здесь была замешана любовная магия. Они всегда были настроены на одну волну, в определенные моменты могли не только общаться практически без слов, но физически чувствовать, когда другому больно, страшно или просто плохо. До такой степени, что хочется кричать в голос и крушить всё вокруг. И вот сейчас это возникшее так некстати совместное желание едва не заставило Тайгера сорваться. Но руки Джейн на плечах и ладони Дэймонда, успокаивающе поглаживающие его торс, погасили нарастающую панику.

Всё это время Элис стояла рядом с алтарем, и речитатив заклинания эхом отдавался в просторной комнате.

Чем громче звучал призыв, тем более спокойным становился Тайгер, давая Дэйми возможность сесть рядом и взять его ладонь.

В какой-то момент Элис подняла руку, вытащила шпильки и её волосы рассыпались по плечам тягучими, словно льющийся мёд, огненно-рыжими прядями. Почти обнажённая, в одной тоненькой шёлковой мантии, не скрывающей, а скорее подчеркивающей изгибы тела, с рассыпавшимися похожими на языки пламени волосами, жрица была настолько прекрасна, что у Дэймонда захватило дух.

Комната постепенно стала заполняться зеленоватым свечением, из-под земли раздался гул, и вот уже перед ними стояла не его жена, а Тёмная богиня Лилит, магия которой обжигала не хуже открытого огня.

Дэйми не помнил момента, когда Джейн оставила их вдвоем.

В груди щемило, так сильно, что он задыхался, но упрямо не отстранялся, слезы рвались наружу, чувство, которому он не мог подобрать названия, билось где-то в груди, билось так отчаянно, что это вызывало физическую боль.

А потом боль обрушилась с такой силой, что Дэйми закричал, согнувшись и прижав к груди правую руку, на которой сквозь кожу проступила призрачно-светящаяся татуировка партнёрства.

Ладонь Тайгера вдруг стала болезненно горячей и отдёрнулась; он сдавленно зашипел, откидываясь на спину, будто и ему было невыносимо больно. Выпрямившаяся во весь рост, рыжеволосая богиня смотрела на них изумрудно-зелёными глазами Элис, щурясь от разрастающегося, яркого, пронзительного света...

...Они рванулись друг к другу почти одновременно.

— Дэйми...

Дэймонд обвил руками его горячую гибкую талию, и на мгновение ему показалось, что сердце не выдержит и разлетится вдребезги — чувствовать пронзительное тепло Тая было больно и сладко. Тайгер задыхался, прогибаясь в спине и запрокидывая голову, отдаваясь его рукам, его ласкам, его жадности, его требовательным поцелуям, хватаясь за него, как утопающий за протянутую ладонь. Дэймонд никогда раньше не целовался — так. Теряя голову не от страсти, не от нежности, а от какого-то захлёстывающего ощущения близости и голода — нечеловеческого, жадного, боясь остановиться, чтобы вдохнуть, растворяясь в Тае и сходя с ума от одной только мысли: «Они вместе. Снова».

—Тай… — он переплел его пальцы со своими, сжимая их, чувствуя, как измучившее его за бесконечные месяцы напряжение смывается волной почти истерического облегчения, в которое слишком страшно поверить. — Тайгер... — сдавленный выдох, а затем — горячий, сбивчивый шепот, и ему хотелось закрыть глаза и обессилено разрыдаться, проваливаясь в долгожданные звуки, которых он уже и не надеялся услышать.

— Я так долго ждал тебя… — шептал Тай в его полуоткрытый рот, касаясь лица ладонями. — Так долго... В его голосе звучала такая отчаянная, неприкрытая радость, что дыхание перехватило.

Тай накрыл его своим телом, вытягиваясь, и он каждым дюймом кожи чувствовал его тепло, теряя голову от мысли, что всё это происходит с ними. Действительно происходит...

— Я... — слова застряли где-то в груди, и почему-то оказалось невыносимо сложным выдохнуть и сказать об этом, просто сказать... Тай опустил голову, зарываясь лицом в его шею, и Дэймонд потерялся в его запахе, чувствуя, как тело растекается оплавленным воском от его ладоней, ласкающих ключицы, обнимающих, прижимающих его к нему.

— Я... Тай... о, Мерлин... — Пальцы впились в кожу, зарылись в волосы, сжали плечи. Слова — это ничто, они не способны выразить, никогда не способны... Никогда, если это необходимо больше всего. Стоны разъедали сознание, подталкивая рассудок всё ближе к пропасти, и жаркие выдохи переплелись, как пальцы, как губы, как тела, безудержно рвущиеся друг к другу, и они, не сдерживая вскриков и стонов, шептали друг другу то, что приходило само, изнутри...

Дэймонд тонул в этих тихих признаниях, чувствуя, как бьётся в его руках сильное, горячее, гибкое тело, впиваясь губами в шею, в плечи... Они долго, медленно целовались, словно боясь оторваться друг от друга. Разорвать объятия почему-то казалось невозможной, нереальной глупостью, будто, разомкнув руки, можно снова потеряться.