— Люблю так сильно, что не могу найти слов, которые способны передать это. Поэтому прости, что позаимствую: «Напрасно призываю я вселенную спасти тебя. О, моя Роза! В тебе самой мое спасение…»
Слова плыли, наполняя пространство комнаты, и наконец достигли ее сердца.
— Как ты полагаешь, почему я так сильно хотел вернуть тебя назад?
— Но ты никогда и не терял меня, Николас. Я думала, ты просто пытался сделать что-то с нашим браком.
Он покачал головой:
— Как однажды сказала мисс Херстмен, я сам испортил мое творение. Чем я могу оправдаться теперь? Ты моя жизнь, клянусь. Рядом с тобой все другие женщины выглядят восковыми куклами… Могу я прикоснуться к тебе?
Элинор взглянула на него, сияя от счастья и… смущения.
Она сама бросилась в его объятия, и Николас поймал ее на полдороги. Сначала они целовались неловко, потом с отчаянием, потом с удовлетворением, пока он не прервал это судорожное проявление чувств и не повел ее к софе.
Нежно покусывая ее ухо, он пробормотал:
— Скажи мне, я принят назад как твой муж, или ты всего лишь собираешься завести со мной роман?
Она посмеивалась, чувствуя тепло, ласку и жмурясь от удовольствия.
— Хм… Надо подумать, что бы предпочесть…
— И то и другое, — посоветовал он. — У нас будет такой грандиозный роман, которого не знала ни одна семейная пара.
Элинор довольно вздохнула.
— Интересно, за что ты любишь меня? Я такая обыкновенная.
— Напрашиваешься на комплимент, моя милая? Ты умная, храбрая, благородная и, слава Богу, тебе не откажешь в чувстве юмора. Для меня в целом мире нет женщины красивее тебя. Ты совершенно неподражаема. — Николас расстегнул высокий воротничок платья и нежно притронулся губами к ее шее. — Слова бессильны выразить это, — сказал он тихо, глядя в лучистые голубые глаза, — Ты нужна мне вся целиком. А сейчас, — он, дразня, поцеловал кончик ее носа, — ты должна сказать мне, почему любишь меня? Если, конечно, любишь… Ты никогда не говорила мне это.
Элинор смотрела на мужа и с изумлением видела его неуверенность. На этот раз он ничего не играл, так было на самом деле.
Она подняла руку и погладила его по лицу.
— Ты такой замечательный, что любая женщина могла бы полюбить тебя, и… я думаю, многие любили.
Огонь зажегся в его глазах, огонь радости и страсти, но там не было и намека на раскаяние. Однако когда он улыбнулся в ответ на ее слова, она забыла об этом.
— Ты будешь ревнивой женой? — спросил Николас с улыбкой.
— Боюсь, что так.
— Тогда и я буду ревнивым мужем. — Он притянул ее подбородок ближе к себе и напустил на себя серьезный вид. — Тебе придется покончить с этой толпой юных воздыхателей, которые крутятся вокруг тебя целый год.
— Звучит впечатляюще. Ты знаешь, что Люсьен приезжал сюда?
— Да. Ему нужен друг.
— Ему нужна жена.
— Ему нужны и друг, и жена…
Они снова погрузились в радость прикосновений. Платье Элинор было в полном беспорядке, когда она как бы между прочим сказала:
— Твой брат тоже навестил меня.
— Не может быть, — удивился Николас, более интересуясь кружевами, которые мешали ему пробраться к ее груди. — Я пытался отговорить его…
— А я была очень мила с ним, — рассмеялась Элинор, останавливая его настойчивые пальцы. Она не была готова к такому стремительному напору. — Нельзя же вечно на него обижаться. На этот раз он не критиковал тебя, и мы общались вполне цивилизованно.
Николас отказался от попытки пробраться сквозь заслон кружев, но ему удалось просунуть руку между бархатом и шелком.
— На самом деле, — продолжала Элинор с легким придыханием, — я думаю, что не была бы так настроена против него, если бы не ваш разговор, который я однажды подслушала и который касался будущего моего ребенка.
Его рука замерла да так и осталась лежать у нее на груди. Он медлил с ответом, пытаясь разгадать смысл ее слов. — О, понимаю, тот старый спор между мной и братом? Я помню, ты стала тогда так холодна. Прости, я всего лишь пытался насолить Киту — порой он раздражал меня…
— Это было отвратительно. Я хотела только одного — чтобы вы оба провалились сквозь землю. Вы говорили обо мне, точно о породистой кобыле, которая переходит от одного хозяина к другому по вашему желанию. Он указывал, что тебя заставили жениться на мне, затем ты сказал… — Элинор замолчала, отодвинула его руки и села. — Ты сказал, что если устанешь от меня, тогда настанет его очередь.
— Я не говорил этого…
— Говорил. Помню как сейчас.
— Боже праведный! — К ее изумлению, Николас разразился смехом.
Элинор резко вырвалась из его рук.
— Не вижу ничего смешного!
— Конечно, нет. И все же это скорее повод для смеха, чем для слез. — Он поднялся. — Я все больше и больше удивляюсь тому, что, несмотря на все, ты еще терпишь меня. Интересно, что бы ты сделала, если бы я завернул тебя как подарок и послал Киту?
Она строго посмотрела на него.
— Если я не повесилась, узнав о твоей возможной смерти, то я бы справилась и с этим, уверяю тебя. Я не привыкла жить в роскоши и могу позаботиться о себе сама.
— Даже с ребенком на руках и без денег? — скептически поинтересовался он. Элинор усмехнулась: