Ради жизни на земле (сборник)

8 мая 1960 года Валентин Ершов, бывший комсорг зенитного дивизиона, в котором служил Воронов, против двери своего кабинета в политуправлении округа повесил листовку-молнию. Точно такие листовки он выпускал на фронте после каждого боя с фашистскими бомбардировщиками.

И полетели письма на Урал со всех концов Союза. Фронтовые друзья от души поздравили Михаила с наградой. И почти в каждом письме выражалось горячее желание однополчан собраться вместе хотя бы на часок, чтобы вспомнить боевых товарищей, поговорить о послевоенной жизни.

И встреча состоялась. Правда, собрались далеко не все. Но семеро фронтовиков из одного отдельного зенитного дивизиона, да еще во главе с начальником штаба, — это же боевая единица!

Девятнадцать лет прошло с тех пор, как отгремели в вечернем небе Москвы залпы салюта Победы.

Девятнадцать возрастов солдат сменилось за эти годы на постах у боевых знамен полков и дивизий, которым Родина приказала оберегать мирный труд советских людей.

В годы войны неприметной, крошечной каплей считал Воронов свою зенитно-артиллерийскую батарею в числе множества батальонов, дивизионов, полков и дивизий, сосредоточенных накануне битвы под Курском.

Он и теперь говорит:

— Мы в тылу были: прикрывали город и станцию Курск. В рукопашных не сражался, со связками гранат на танки не ходил. Под бомбежками? Был, конечно. Кто же из зенитчиков под ними не был? Тут геройство невелико: появились самолеты — стреляй. Улетели — отбой, приводи в порядок батарею, девчат подбадривай, которые составляют половину личного состава.

Но они прикрывали единственный железнодорожный узел, через который шли на фронт эшелоны с танками, орудиями, боеприпасами, продовольствием. Гитлеровцы знали, что если им удастся вывести из строя этот узел, будет нарушено снабжение наших войск, и потому не жалели ни бомб, ни самолетов. И пока на Курской дуге шла битва, пикирующие бомбардировщики то и дело налетали на станцию, с ожесточением бомбили ее. Обливаясь потом и кровью, Воронов и его товарищи бились за родную землю и в Курске, и во многих городах.

В дни работы XXII съезда Михаил Романович не раз вспоминал свои фронтовые и послевоенные будни. Здесь, в Кремлевском дворце, перед ним еще яснее открылись горизонты борьбы нашего народа за счастье.

Многие цифры, которые услышал Воронов в выступлении маршала Малиновского, были известны ему и раньше, но в тот момент они звучали особенно внушительно. Оттого, наверное, что оглашались на весь мир: пусть знают все сумасшедшие, планирующие военное нападение на нас и на наших друзей, с какой грозной силой им придется иметь дело.

Маршал подчеркнул, что Центральный комитет партии проявлял и проявляет особую заботу о противовоздушной обороне страны, в результате чего за последние годы вооружение, а также организация войск ПВО коренным образом изменились.

«Да, изменились, — подумал Воронов. — В минувшую войну на уничтожение самолета противника зенитной артиллерией расходовалось в среднем 400–600 снарядов. Современный же самолет, обладающий огромной скоростью и высотой, вдвое превышающий высоты, достигаемые снарядами зенитных орудий, может быть сбит одной или в крайнем случае двумя ракетами.

Пауэрсу же хватило одной. А появись теперь в секторе, за который я отвечаю во время дежурства, не десяток самолетов, как было над Курском, а сотня, и от одного нажатия кнопки разверзнется уральская земля, взлетят в небо стальные ракеты, и буквально через несколько минут оно снова станет чистым. Пусть даже самолеты противника будут летать со скоростью ракеты. На ракету найдется антиракета. Все найдется!»

УСТАНОВКА В НАДЕЖНЫХ РУКАХ

Через несколько дней после возвращения из Москвы Воронов отправился к своим старым сослуживцам, чтобы поделиться с ними впечатлениями о работе съезда. Ехал он с удовольствием. Ему хотелось отчитаться перед коммунистами и всеми воинами подразделения. Кроме того, ему не терпелось посмотреть, как идут дела у нового командира, помочь ему, если он нуждается в этом.

Ракетчики тепло и радушно встретили своего бывшего командира. Когда он закончил выступление, его долго и обстоятельно расспрашивали о столице, обо всем, что он видел и слышал во время съезда.

Потом вместе с тем, кто заменил его на посту командира, он пошел по расчищенной асфальтированной дорожке в огневой городок.

— Нелегкое наследство оставили вы мне, Михаил Романович. Ни днем, ни ночью нет покоя, — не то шутя, не то серьезно проговорил высокий, с прокаленным солнцем и ветром лицом капитан.

— Случилось что-нибудь? — с тревогой спросил Воронов, хотя и был убежден, что для беспокойства нет никаких причин.

— Ничего не случилось. И люди замечательные, — ответил его собеседник. — Подразделение-то у всего мира теперь на виду. Хочешь или нет, ниже отличной оценки получить нельзя. А многие офицеры, как и вы, выдвигаются на новые должности. Многие старослужащие солдаты и сержанты уходят в запас. На их место приходит молодежь.

— Ах, вот о чем речь! Не бойтесь! Знаний вам не занимать, а опыт — дело наживное. Беритесь за дело смелее.