Радиант

- Что насчет этого? – доносится до меня шепот Анжелы, когда они с Пеном отходят к стене со «Страшным судом» Микельанджело: клубок обнаженных извивающихся тел, некоторые из них поднимаются в небо, других же зарывают в землю.

- А что насчет этого? – спрашивает Пен после продолжительного молчания.

- Так все и будет? – спрашивает она. – Так нас будут сортировать? В конце?

Я хочу это слышать. Я подхожу ближе, чтобы слышать сквозь топот ног и тихие разговоры туристов вокруг. Мгновение Пен выглядит так, словно собирается сказать что-то серьезное, открыть какую-то важную деталь в нашем знании о мироздании, жизнь и смерть, рай и ад, вечная благодать и бесконечные муки. Затем он улыбается.

- Если расскажу тебе – испорчу сюрприз, - говорит он.

Она бьет его по руке. – Ну и ладно. Не рассказывай.

- Вот и не буду.

- Ты придурок, знаешь об этом? – со смехом отвечает она.

Пен хочет забраться на вершину собора Святого Петра. «Отлично, на мне подходящая обувь», это все, что я отвечаю. Чтобы до него добраться требуется некоторое время. Сначала мы едем на лифте, затем триста двадцать три ступени поднимаемся по спиральной лестнице, шириной с плечи, вызывающей клаустрофобию. И вот мы на улице, и это похоже на вершину мира, Рим простирается под ногами, залитый лучами заходящего солнца.

У меня перехватывает дыхание. Ну, из-за этого и от того, что я преодолела столько ступеней. – Это потрясающе, - выдыхает Анжела.

- Да, - говорит Пен, и думаю, он знает, что такое потрясающе. – Так и есть.

 Я встаю у перил и делаю несколько снимков вида, но понимаю, что моя камера не в состоянии передать всю красоту. Затем я поворачиваюсь и импульсивно фотографирую Пена и Анжелу. В ту же секунду, как фотография отражается на экране, я понимаю, что сделала великолепный снимок: они стоят близко, но не касаются друг друга, Пен смотрит не на закат, а на Анжелу, в открытую любуется тем, как ее окутывают золотые лучи, отражаясь от ее длинных темных волос, лаская ее лицо, пока она восторженно смотрит вперед. В этот момент у меня появляется чувство, что их отношения не такие уж односторонние. Возможно, она ему тоже нравится.

Я не уверена, что чувствовать по этому поводу. Мне это кажется неправильным: восемнадцатилетняя девушка с кем-то, кто буквально старше мамонта, но кто я такая, чтобы судить? В конце концов, моя мама замужем за ангелом.

Возраст – это просто цифры, правда?

Пора идти, думаю я, и ускользаю, оставляя этот романтичный момент им двоим. Но Анжела говорит: - Хочу писать. Скоро вернусь.

Я озадаченно смотрю на нее: - Ты собралась пройти  весь путь вниз? Я с тобой, - предлагаю я.

- Нет. Останься, - отвечает она, и я узнаю командный тон. Дело не в том, что ей нужно в туалет. Она хочет, чтобы мы с Пеном остались вдвоем.

 - Подожди, - говорю я, но она уже ушла.

- Женщины, - со смехом говорит Пен. – Они всегда выбирают самые неудачные моменты, чтобы припудрить носик.

- Да, женщины так глупы в этом плане, - говорю я в замешательстве. Мне не нравится, когда мной манипулируют, даже если я и понимаю, зачем она это делает. Я должна быть милой, немного поболтать, постараться узнать его получше. Признаю, он приятный. Забавный. Очаровательный. Я вижу, что привлекает в нем Анжелу, и знаю, что для нее это важно, она хочет, чтобы я одобрила его, но я не могу, как бы ханжески это не выглядело. По какой-то причине я не могу расслабиться рядом с ним, мне не комфортно.

Он ухмыляется. Этот парень просто мастер ухмыляться. – Ты не очень-то стараешься скрыть тот факт, что я тебе не нравлюсь.

Я отвожу взгляд, смущенная, что это так очевидно. – Ты мне нравишься, Пен.

- Конечно, - говорит он с сарказмом.

- Ладно, но я хочу, чтобы ты мне нравился. – Хоть это правда.

- Почему? – спрашивает он. – Почему тебя это волнует?

- Потому что это волнует Анжелу.

- Ааа. И это делает тебя хорошей подругой.

- Наверное.

- Значит, ты хочешь, чтобы я тебе понравился, но получается не очень, - со смехом говорит он. – Почему?

- Потому что я не знаю, что ты из себя представляешь, - отвечаю я. Это тоже честно.

Он поднимает руки ладонями вверх, что значит, ты все видишь.

- Нет, - говорю я. – Ты ангел.

- Спасибо, что напомнила.

- Но ты ведешь себя не как ангел. Ты не чувствуешь себя таковым. Ты не говоришь, как они.

- Понимаю. И много ангелов ты знаешь? – спрашивает он.

Вот черт. Я не хотела, чтобы разговор коснулся меня или ангелов, которых я знаю. Ангела, в единственном числе. Я отворачиваюсь, наблюдаю, как последние лучи солнца исчезают за горизонтом. Под нами площадь, люди напоминают крошечных муравьев на камне, семенящих вокруг, и внезапно я ощущаю себя такой далекой от них, будто принадлежу к другому виду, и я одна, наблюдаю за ними, но не способна стать частью их мира.

- Знаешь, не все мы одинаковые, - говорит Пен. – Ангелы.

- Я понимаю. Но ты выглядишь, как один из нас, хоть таковым не являешься. Так что я не понимаю, в какую игру ты играешь и чего хочешь от Анжелы.

Я поднимаю на него глаза. Веселье исчезло из его глаз. Он пробегает пальцами по волосам, затем тяжело вздыхает.