Радиация

Сквозь голые деревья просвечивала железная дорога. На станции толпились бабки с мешками за спиной. Мешки были самодельные, из больших платков, бабки так заворачивали в них капусту, морковку и свеклу, что получался отменный рюкзак. Раньше Вера тоже пыталась торговать на рынке, но всегда половину товара раздавала своим соседкам по прилавку. Георгий ругал ее и больше не отпускал в город.

Потолкавшись, овота и взял страницу. Вера скользнула взглядом по заголовкам. И ничего о нас, – подумала она. Она вспомнила, какие цыплята уродились весной после первых взрывов шахт ракет: один без глаза, другой без ножки. И картофель, и морковь в этом году, несмотря на засуху, изъедены язвами.

Поезд остановился. Бабки, толпясь, первыми двинулись к выходу. Георгий пожал старичку руку и поднялся. Когда они вышли из поезда, он сказал Вере:

– Знаешь, он ведь ездит к нам, рыбы нет, а ездит по привычке.

Вера задумалась. Какая отменная уха получалась, когда Георгий с Андрюшкой приносили ведро карасей со става, просто пальчики оближешь: наваристая, застынет, словно холодец. Андрюшка утром встанет колупнет кусочек рыбины и опять на рыбалку. А теперь он столичный житель, и как до него добраться, сколько ехать надо.

      Георгий дернул Веру за рукав кофты, и она успела отскочить от мчавшейся по тротуару машины.

– Все им дозволено, – выругался Георгий, провожая взглядом черную иномарку, выехавшую на дорогу. Вера шла мимо цветных витрин, глаза разбегались, всевозможные выдумки города поражали её. Ей бы остановиться и рассмотреть, что за диковинная птица в клетке или водопад падает со стены, а люстры, вот бы такую выбрать, вместо их самодельной, из фольги, обернутой вокруг лампочки. А десятки экранов телевизоров, картины, краски.

Они свернули в переулок и вошли в черные ворота. Впереди высилось девятиэтажное здание. Как только они попали в фойе больницы, Вера сразу почувствовала резкий запах лекарств. В регистратуре медсестра выдала карточкулаза разбегались, всевозможные выдумки города поражали её. Ей бы остановиться и рассмотреть, что за диковинная птица в клетке или водопад падает со стены, а люстры, вот бы такую выбрать, вместо их самодельной, из фольги, обернутой вокруг лампочки. А десятки экранов телевизоров, картины, краски.

Они свернули в переулок и вошли в черные ворота. Впереди высилось девятиэтажное здание. Как только они попали в фойе больницы, Вера сразу почувствовала резкий запах лекарств. В регистратуре медсестра выдала карточку. И опять женщина осталась в коридоре, только теперь белом, просторном, освещенном квадратными плафонами. Она смотрела на белую дверь, за которой скрылся Георгий, на понурые фигуры ожидающих больных и думала, что лучше отсюда уехать, а дома она сама вылечит мужа. Из кабинета появился врач в голубом колпаке и голубом халате. Вера интуитивно встала на встречу и увидела Георгия. Он был бледен, капельки пота выступили на его лбу.

– Я должен здесь остаться, – виновато посмотрел он на нее, – заберешь мою одежду, как обследуюсь, я сообщу.

Вера не знала, что делать. Колени ее задрожали, голос пропал. Она протянула руки вслед уходящему мужу. Но человек в голубом колпаке обернулся и строго посмотрел на женщину. Вере стало стыдно. Она оглянулась на сидевших в коридоре людей, ожидавших своей очереди, и бросилась за мужем. Но Георгий уже поднимался по ступенькам за стеклянной дверью, куда Вере не было хода.

Как она вернулась в село, Вера не помнила. Ее толкали в автобусе, пихали локтями, наступали на ноги. Она этого не замечала. Неуклюжая бабка заехала ей по лицу локтем. Вера смолчала. Она убеждала себя, что все еще уладится. Узнает в больнице, что за болезнь и сразу вернется домой, а она все сделает, чтобы его вылечить. Все достанет, что понадобится: козу можно продать, гусей тоже, разве что индюка оставить и кур.

Вера вышла из автобуса и остановилась. Как идти в опустевший дом.

– Тетя Вера, ну что? – услышала она за спиной знакомый голос. Марьянка подскочила к ней: “Ну, говорите”…

Женщина посмотрела в ясные Марьянкины глаза.

– На обследование остался, – выпрямилась она.

– Я вас проведу, – девушка взяла приехавшую за руку. Возле дома разгуливали гусь и гусыня. Они дружно подняли головы и загоготали.

– Вернулась я, – отозвалась Вера. Куры во дворе клевали хлебные крошки, которые накрошила им Марьянка.

– Я думала сегодня к вам перебраться, нельзя хозяйство оставлять, а мама с сестрой сами дома управятся

Вера зажгла свет в комнате и села на кровать. Сил раздеться не было. Марьянка принесла дров и распалила печку. Через грубу пошел жар. Женщина сняла кофту и хлебнула кипятка из чашки, поднесенной девушкой. Внутри стало тепло, глаза начали слипаться.