Radical (СИ)

- Извини. Без Ксавьера ты никто, пустое место. На Весы Правосудия я должна была привести воссоединенную душу Зверя. Таков был мой уговор с Творцом. Теперь не только ты уличен во лжи, пусть слабое, но утешение.

Я проглотил язык и отмороженно хлопал ресницами, не веря... не допуская чудовищной подлости… ее хладнокровного предательства. А потом сорвался и заорал:

- И ты с рождения была со мной только ради этого?

- Каждый блюдет свой интерес.

- Сука!

- Согласна, – она опустила крылья. – Я помогала, чем могла, вела тебя к цели, указанной мне обстоятельствами твоего рождения, я сделала все для того, чтоб ты не свернул с намеченного пути и не пошел на попятный, но брат… еще и близнец. Интимная связь с ним – ерунда по сравнению с духовными узами, связывавшими вас. Крепость двух разумов, непробиваемый щит, вы как инь и ян. Но все же не половины. Это была самая серьезная помеха, она не дала бы свести вас с Кси вместе. Если бы Демона не убрали тогда, мне пришлось бы впоследствии убить его твоими собственными руками. ЭТО – правда. Еще раз извини.

- И ты... ты… так просто…

- Нет, мне очень тяжко. Было тогда, и в сто раз тяжелее сейчас.

- Кто мои родители? Наши с Демоном родители! Ты и их убила?

- Ангел, прошу, умоляю, не зверей…

- КТО?!

- Я НЕ МОГУ! – смерть заломила руки и зашептала скороговоркой: – Он придет за тобой, он обещал. Он знал будущее, что ты лишишься Ксавьера, что будешь стоять перед мучительным выбором, балансируя на грани между смертью и предательством. Он придет и поможет тебе.

- Кто «он»?

Но красная смерть, та самая смерть, в венке из красных ягод и душой ночи, МОЯ персональная смерть… она ушла из меня, пропала. Блестящий клинок выпустил остатки розово-красной плазмы, а я… как был безмозглой пешкой в чьей-то игре, так и остался. Вдобавок теперь еще и уязвим, и, если человеческая смерть придет за мной, встречать меня будут всем адом.

*

Я дома. В настроении злом как никогда. Нещадно отлупил Ману и посадил под замок в ванную, на суточный арест, мать послал на три буквы, нежиться в лучах Гондурасского солнца, а повар...

Француза я ненавидеть не могу. Но он вызывает у меня просто безостановочный поток слез и гадких всхлипываний. Думая о нем, думаю об Ангеле, а думать об этом непотребном вампире – все равно что резать себя на салат тупыми ножницами. Я ничего Жерару не рассказал, но он каким-то местом уже догадался, что личная жизнь, едва начавшись, пошла глубокими трещинами. Да и о чем тут говорить? Что я, как лох, обманут и использован? Собственно, почему «как»? Из меня сосали кровь, меня высмеивали, издевались, выставили с работы, потом трахнули, а потом сказали, что предыдущий зад был лучше. И что мне делать? Уйти в монастырь, замаливать грехи? А перед кем? Богом? Может, перед Ктулху? Иегова меня вряд ли выслушает.

Мне названивал Эндрю, я безвольным мешком костей валялся на диване, забавлялся тем, что сбрасывал вызовы, жевал чипсы и давился водкой, запивая ее колой. Из ванной в далеком западном крыле доносилась ругань, Ману очнулся после «темной» и барабанил в запертую дверь, я флегматично надел наушники и насладился Девятой симфонией Бетховена. Пятнадцать раз подряд... впрочем, я не считал. И как раз дошел до той кондиции, чтобы набрать номер Мориса и высказать все, что я думаю, по поводу его хитроумного плана-перехвата.

В комнате появился упырь. Не пришел, не прилетел… просто взял и появился. Мне бы, бллин, так. С завистью подумал, что сам бы хотел вваливаться ко всем без спросу, повернулся к нему, давая понять, что визит не прошел незамеченным, и приготовился к словесной (а может, и к настоящей) драке. Но Ангел забрался на подоконник, поджал под себя ноги и сидел, глядя в сторону. Выстроил такую стену молчания, что мой пьяный язык не повернулся обматерить его. Я принял на грудь еще, для храбрости, дождался, пока Жерар унесет опустошенные бутылки, и нанес удар первым.

- Где ты познакомился с моим отцом? Отвечай быстро.

- Он был клиентом. Одним из тех, кого я выбрал не в жертвы, а…

- Спал с ним, не правда ли? – я прищурился, усмехаясь. – Умеешь выбирать, с кем спать. За деньги?

- Нет. Хотя наутро после первой встречи он оставил под подушкой пачку банкнот, но я не взял их.

- Какой бескорыстный. А сколько там было, если не секрет?

- Две тысячи.

- Дороговато для шлюхи, не находишь? Что ж ты такое ночью ему сделал? Нет, закрой рот, мне неинтересно, и знать не хочу грязные подробности. В общем, пришел Максимилиан к тебе раз, второй, получил, что хотел, вернулся снова... А дальше? Что произошло-то?

- Да ничего. Приучал он меня к себе, в доверие втирался, а когда решил, что добился достаточного расположения, попытался убить.

- Стоп. А почему сразу не стал мочить?

- Ты меня спрашиваешь?!