Радим (цикл рассказов)

Так и оказалось. Кони, а следом и оглушённые бурей всадники ступили в дом. Хуторянин навалися на широкую, воротам впору, дверь. Колпин кинулся на помощь, удвоенными усилиями дверь была захлопнута, буран остался снаружи.

Обширное помещение освещалось и слегка согревалось пламенем очага. У дальней стены стояли три коровы, метался в загончике поросёнок и гуртилось с полдюжины овец. Здесь же лежала пара лохматых собак, не иначе крестьяне собрали под крышу всю живность, которая без этой заботы непременно погибла бы во время снеговерти. Туда же, к навозной стене хуторянин отвёл и лошадей, привязав их бок о бок со своими коровами. Лишь затем повернулся к гостям:

— Вовремя успели. Что ж вас не предупредили в Селищах, что с полудня трёхдневная метель начинается?

— Нас предупреждали, — ответил Асартан, растирая обожжённые морозом щёки, — только обещали, что к вам-то мы в любом случае доскачем.

— Вот и доскакали, — согласился мужик. — В самую пору к обеду, — он кивнул на очаг, где, распространяя запах грибов и варёной требухи, булькал котёл. Две немолодых женщины хлопотали возле огня, толстые ломти мяса жарились на решётке, жирный чад плавал под потолком. Здоровенная вепрячья голова, неразделанная и плохоопалённая валялась неподалёку, недвусмысленно подсказывая, чем именно будут потчевать гостей. Если уж решила судьба угостить тебя грибным вепрем, то скачи — не скачи, а от вепрятины с грибами не ускачешь.

— Грибы-то какие? — спросил Асартан. — Вроде по эту пору грибов уж не бывает.

— У нас — бывают, — странно ответил владелец Берложек. — Проходите в белую избу.

В белой избе, куда вели три крутых ступени, было гораздо теснее и почти также чадно, как и в чёрной. Вместо открытого очага в доме топилась печь, а на столе трепетала огоньком толстая сальная свеча. Народу в избе скучилось человек восемь. Кто сидел на лавках, а младшие так и вовсе ползали по полу. На столе исходила паром миса полная отварного гороха, здесь, как и всюду по окрестным селениям, начало зимы отмечали пиршеством, которое будет длиться, покуда на улице бесится трёхдневная метель. А что ещё делать, если буран запер по домам селян и ремесленников, бедных и зажиточных? Только подсчитать припасы и высыпать в котёл последнее лукошко прихваченных морозом осенних опят. Да ещё, если уверен в приходе метельной поры, заранее выкопать заветную бочку урожая двадцать восьмого года.

Вина в Берложках не водилось, но было пиво, изрядный жбан которого стоял рядом со свечой, радуя приехавших пышной шапкой медленно оседающей пены. Из уважения к гостям хозяйка достала глиняные миски и пузатые кумки, чтобы каждый мог есть и пить из собственной посудины. Из чёрной избы внесли котёл и скоблёные доски с мясом. Горох щедро полили жирным варевом и, пожертвовав обычаем, разложили готовое блюдо по мискам.

— Прошу к столу, — пригласил хозяин.

Асартан и Колпин уселись на гостевых местах, поближе к свече и пиву, достали ножи. Оба знали, что мясо каждый будет резать себе сам. Впрочем, касается это только взрослых мужчин, дети и женщины ждут мужского угощения, а нет, так обходятся грибами и требухой. Хотя, судя по башке, что лежала возле очага, сегодня все получат мяса, сколько в утробу вместится.

Хотя гости уже расположились за столом, ни хозяин, ни его домочадцы, ни работники рассаживаться не спешили.

— Прошу к столу, — повторил хозяин. — Вепрь ждёт.

Гора шуб, наваленных на печи, зашевелилась, показалась белая всклоченная голова, затем с приступки сполз высокий и худой, совершенно седой старик. Одет он был в одно исподнее и в полутьме казался измождённым привидением. Старик сунул ноги в растоптанные валенки, прошаркал к столу и уселся рядом с гостями. Лишь затем зашевелились все остальные, рассаживаясь согласно неписанному, но всем ведомому распорядку.

Старик взялся за ложку и лишь обнаружив, что вместо общей посудины перед каждым поставлена особая миска, понял, что в доме гости. Приложив ладонь к груди, старец приподнялся на лавке, обозначив поклон.

— В Крепостицы пробираетесь, к Книжнику, — то ли спросил, то ли просто сообщил он.

Асартан криво улыбнулся. Что можно сказать, если каждая собака в округе знает о цели твоего путешествия?

Некоторое время ели молча, затем, когда жбан опустел и был вновь долит до верху, беседа возобновилась:

— Небось Галик, трактирщик селищенкий, уговаривал у него остаться, — старец перевёл выцветший взгляд на Колпина. Тот продолжал уписывать свинину, отрезая от окорока, водружённого на середину стола, один ломоть за другим.

— Было и такое, — ответил Асартан враз на оба вопроса.

— Правильно, что не послушали его, — старик отёр с жидких усов пивную пену. — СнегА у нас нешуточные. Трёхдневная метель дорогу завалит — коням по грудь. Зря намучились бы. А ждать, покуда её другие проложат — тоже невелика сласть. В Селищах про нас говорят: «туда три утра тропу тропить». Оно и верно, меньше чем в три дня не уложишься, а то и всю неделю клади. А отсюда, даже по бестропью, за день к Крепостицам протопчетесь.