Радио

Борис Поплавский

Герберту Уэльсу

1

Небо уже обвалилось местами,
Свесились клочья райских долин.
Радости сыпались, опрокидывая здания,
Громы горами ложились вдали.

Стоны сливались с тяжелыми тучами.
Зори улыбку отняли у нови,
А мы все безумней кричали: «отучим мы
Сердце купаться в запутанном слове!»

Крик потонул наш в конвульсиях площадей,
Которые в реве исчезли сами.
Взрывов тяжелых огромные лошади
Протащили с безумьем на лезвиях аэросани.

В саване копоти ангелов домики
Бились в истерике, в тучах путаясь,
А Бог, теряя законов томики,
Перебрался куда-то, в созвездия кутаясь.

А мы, на ступенях столетий столпившись
Рупором вставили трубы фабричные,
И выдули медные грохотов бивни
В спину бегущей библейской опричине:

— Мы будем швыряться веками картонными!
Мы Бога отыщем в рефлектор идей!
По тучам проложим дороги понтонные
И к Солнцу свезем на моторе людей!

2

Я сегодня думал о прошедшем.
И казалось, что нет исхода,
Что становится Бог сумасшедшим
С каждым аэробусом и теплоходом.

Только вино примелькается —
Будете искать нового,
Истерически новому каяться
В блестках безумья багрового.

Своего Уливи убили,
Ну, так другой разрушит,
Если в сердце ему не забили
Грохот картонных игрушек.

Строительной горести истерика…
Исчезновение в лесах кукушек…
Так знайте ж: теперь в Америке
Больше не строят пушек.

Я сегодня думал о прошедшем,
Но его потускнело сияние…
Ну, так чтож, для нас, сумасшедших,
Из книжек Уэльса вылезут новые Марсияне.

Мария Калмыкова

Авангард мирового духа

Молния войны лизнула человечество своим языком — и оно зашевелилось. Вздувшаяся Россия сбросила свою старую скорлупу, железная Германия переменила свою маску и вся Европа подернулась новой гримасой. Фейерверк революций прогулялся по лицу земли и на горизонте мира брызнули протуберанцы новых зорь. Новый уклад человеческой жизни раскидался капризным узором в воображении и ждет своих мастеров. Но авангард мирового духа — поэты. Бесконечно упорная армия безумцев неудержимо таранит цитадель неизвестного и разрывает дорогу к Солнцу. Выброшенные культурой, они «ведут за узду человечество» и покорное животное молится своему Пророку. На грудах мировых событий возникает группа титанических поэтов. Как бы из огня и дыма выростает монументальная громада Маяковского, гремящего бурей воплей. Его поэма «Война и мир», как Горгона, распространяет свою власть и окаменяет головокружительными образами.

Дыхание гения охватывает железным ураганом и уносит в лабиринт величайших настроений:

«Дымами и боями охмеленная земля», «подвешенная люстрой в небо зажженная Европа», разгул «быкомордой и массомясой оравы».

«Нет, не стихами!
Лучше язык узлом завяжу
Чем разговаривать!»

Возмущенный ураганом безрассудных смертей он, задыхаясь, хрипит:

«Вытеку срубленный, но кровью выем
Имя „убийца“, выклейменное на человеке!»
«Война! довольно! уйми ты их!
Уже на земле голо!»
«Каждый ненужный даже,
Должен жить.
Нельзя ж его
В могилы траншей и блиндажей
Вкопать заживо!»

Фигляр и кривляка в жизни, он выступает, как величайший гуманист и воплощает в себе преступное человечество: