Радио наобум. Правда жизни (СИ)

Рыжий сунул ствол еще глубже, и глаза Лодочкина чуть не вывалились из орбит. Подсознательно он распрощался с мирской жизнью, и лишь где-то в уголке ума мелькнула надежда, что намерение бандита серьезным не является. Во рту Леша ощутил смешанный привкус железа и масла (как он догадался оружейного), на лбу его выступили капельки пота, пальцы рук мелко задрожали. Неудержимо захотелось в туалет.

— Пусть ему мозги вышибет! — добавил кавказец второй, доселе молчавший.

Но обладатель пистолета стрелять не стал. Напротив, он извлек «макарку» из лодочкинской ротовой полости, вытер оружие платком и погрузил в кожаную наплечную кобуру.

— Мы тебя не убьем, — обнадеживающе пообещал он, — если вести себя будешь хорошо. Сядь нормально, а то базарить с тобой неудобно как-то. Ты лежишь, а я сижу — не по понятиям.

Алексей проворно поднялся с пола и сел на одно из сидений. Рядом с ним приземлился усатый кавказец и приветливо улыбнулся.

— Короче так, — продолжил рыжий, — слушай сюда, фраер дохлый. Ты понимаешь, на кого наехал?

— Не понимаю, — робко сказал Лодочкин, причем сказал чистую правду. В силу нестандартности текущей ситуации он действительно ничего не понимал.

— Ты на очень уважаемого человека наехал. Человек старенький, газетой руководит, никого не трогает, а ты взял на него и наехал. Ты, типа, че, совсем некультурный?

«Неужели они из-за «Конкретной газеты? — мелькнула в голове Алексея новая версия, — Бандитское издание?»

— Да кончать его надо, шакала паршивого за такие дела! — внес очередное предложение на повестку дня золотозубый усач.

— Кончить мы всегда успеем, — охладил пыл коллеги рыжий и неожиданно хихикнул, уловив в собственной фразе пошловатую двусмысленность — но пока, — вымолвил он, делая свое лицо серьезнее, — мы его заставим поклясться. Торжественно. Как пионера.

Бандит пнул пленника ногой.

— Повторяй типа. Я, Лодочкин Алексей Алексеевич…..

— Я, Лодочкин Алексей Алексеевич, — зачастил генеральный продюсер.

— … перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: забрать из суда свою гребаную заяву и выплатить в качестве моральной компенсации «Конкретной газете» десять тысяч евро. Если я нарушу эту клятву, пусть меня ждет самая страшная кара….

Лодочкин повторял все слово в слово. Главное не молчать — вертелось у него в голове, — главное не молчать в такой ситуации. Молчание разбудит агрессию, а это значит будут бить — впервые за последние три месяца его мысли были адекватны происходящему.

— Молодчинка, — рыжий добродушно улыбнулся, — хорошо все повторил. Может не понятно чего?

Алексей интенсивно замотал головой. Движения эти означали, что он скорее понял, чем не понял, и повторять ничего не надо.

— Рад, что ты такой понятливый. Но и все-таки…..

Лодочкин превратился во внимание.

— Даем четыре дня. Сначала — заявление, потом — деньги. И не вздумай юлить: идти к ментам, бегать, уезжать в Питер — достанем везде. Адреса твои нам известны как московские так и питерские. Сами не сможем приехать, корешей ледащевских попросим….

При упоминании о ледащевских Алексей непроизвольно вздрогнул. Даже ему, человеку далекому от мирских сует среднестатистического россиянина, было известно, что Кумарин — один из самых влиятельных авторитетов преступного мира Санкт-Петербурга.

— А если судья откажется отменять процесс? — высказал робкое предположение Лодочкин, и тут же осознал, что сделал это зря: из глубины салона раздался отвратительно-дребезжащий смех второго кавказца, доселе молчавшего. Ничего хорошего это не предвещало.

Рыжий бандюган нахмурил брови, резким жестом выставил в сторону весельчака ладонь, и снова стало тихо.

— Я повторяю, нас это не волнует. Если будет суд, то ты на него не попадешь.

— Почему?

На этот раз кавказцы засмеялись дуэтом, громко, продолжительно, хлопая в ладоши, с выкриками на не понятном генпродюсеру языке. По их реакции Лодочкин догадался, что его второй вопрос был еще более глуп, чем первый.

— Потому что замочим мы тебя, лоха позорного, — белозубо улыбнувшись, пояснил незаконопослушный славянин и добавил, — а чтобы этого не произошло, слушай, что тебе реальные пацаны говорят. Уяснил?

— Уяснил.

— Придешь в суд и напишешь заявление: де, погорячился, вспылил, но в данный момент вопрос исчерпан, с газетой помирились, претензий друг к другу, типа, не имеем. Все чисто и конкретно. А за судью не волнуйся, у него и своих мулек хватает.… Теперь про бабло, — в этот момент лицо говорившего сделалось не то чтобы улыбчатым, но добрым, как будто ему вспомнилось какое-то теплое воспоминание из детства: рассказывающая сказки бабушка, первый поцелуй, принятие в пионерскую организацию и т.д.; засияли также лица у его товарищей, и только на физиономии Алексея Алексеевича не отразилось даже намека на позитив, — моральный ущерб нужно гасить. Сначала Вениамин Петрович думали тебе кровушку пустить, за то, что ты, в натуре, рамсы попутал, но потом остыли малость, сказали, пусть денежек зашлет малеха. Десять кусков: старику ведь много и не нужно, сам понимаешь.