Радио наобум. Правда жизни

— Все продумано до мелочей, Алексей Алексеевич. Завтра похолодание. До пятнадцати градусов выше ноля, утром ливневый дождь. По Вашей радиостанции передали, кстати.

— Да-да…Я просто подзабыл…

— Далее. Когда будете передавать деньги, спросите: прекратят ли они после этого Вас преследовать, удовлетворит ли эта сумма Вениамина Петровича…

— Зачем?

— Лишний раз задокументировать угрозы с их стороны не помешает. Это первое. Второе — они могут сказать что-нибудь, типа Вениамин Петрович доволен, что подтвердит якобы причастность Борбосевича-старшего к покушению на Вас. Для нас папа — еще один козырь зацепить Пса. Ну и третье, — подобный вопрос может вызвать у них желание стрясти с Вас еще несколько монеток, снова — угрозы, записанные на диктофон — очередное пополнение доказательственной базы.

— Возможны ли какие-нибудь незапланированные изменения в ходе операции?

— Возможно все. Они могут резко перебить стрелку. Тогда диктофон отключите. Нужно будет включить его незаметно, когда приедете на новое место встречи. Они могут и сами Вас туда отвести. В этом случае не волнуйтесь: мы будем фиксировать все Ваши перемещения, как только вы выйдете из подъезда…

….Нет, все-таки он не профан, — подумал Лодочкин, восстанавливая в памяти недавний разговор с Кирилловым, — он взял деньги, он пообещал, что поможет. К тому же у него двойная выгода: финансовая и карьерная. Взять преступного авторитета — не пэтэушника со шприцом в кармане зацепить!

Леша успокоился и посмотрел на часы. Стрелки дорогих «ролликсов» показывали одиннадцать.

У метро «Бауманская» стояли веселые молодые люди. Они громко смеялись, пили пиво и обнимали друг друга. Как показалось Лодочкину, двое парней даже поцеловались взасос. Алексей позавидовал им по хорошему: да, не богачи, да, не определяют программную политику одного из средств массовой информации, они совершенно обычные, среднестатистические люди. Зато выдуют эти самые среднестатистические свое пиво, ну может быть морду кому-то набьют или самим достанется, но уснут они безмятежно, без панического страха, способного сделать из нормального человека вечно пугливого идиота….

— Куда теперь, командир? — прервал его размышления таксист, сбавляя скорость около «Макдональдса».

— На лево. Во двор.

Вручив автоизвозчику триста рублей, Лодочкин юркнул в подъезд, добрался на лифте на свой счастливый седьмой этаж, и быстро справившись со всем тремя замками, зашел в квартиру.

В прихожей пахло дымом. Как человек не курящий, он это уловил быстро. Причем пахло не просто дымом табачным, а дымом каннабисным, скорее всего анашей (сам Алексей травкой никогда не баловался, просто в студенческие годы он иногда посещал проживающего в общежитии друга Кешу, чьи соседи частенько любили дунуть по косячку-другому, в связи с чем запашек этот он запомнил надолго).

По магнитофонному шуму, доносившемуся сверху, Лодочкин догадался, что на восьмом этаже гуляют, употребляя при этом легкие наркотики.

Когда он прошел на кухню, громкость увеличилась. Гуляющие сильнее затопали ногами и стали пьяно орать, заглушая магнитофон и обезображивая одну из лучших песен группы «УмаТурман»:

Но ты ушла! В своем оранжевом плаще,

Ну, ты даешь, ваще! Ну, ты даешь, ваще, блин!

И ты ушла и не сказала: я скоро вернусь!

Че же ты делаешь, Люсь! Как же я буду один!

«Да, заснуть, пожалуй, будет сложновато», — блеснул про себя логикой генеральный продюсер, и, включив в гостинной свет, осознал, что сделал это совершенно напрасно.