Радиоэлектронный шпионаж

Именно эта операция и привела к решающему прорыву во вскрытии шифров КГБ, сделанному криптоаналитиком УБВС США Мередитом Гарднером в 1948 году. Однако, как почти сорок лет спустя признался директор АНБ вице-адмирал Д.М. Макдоннел, «уже на раннем этапе возможности, открывшиеся благодаря этой операции, были утрачены навсегда». Тайну «Веноны» и методы Гарднера, применявшиеся при ее чтении, выдал советской разведке в том же 1948 году шифровальщик УБВС Уильям Уэйсбанд, за два года до этого завербованный КГБ. Предательство Уэйсбанда было раскрыто американцами в 1950 году. И хотя дали ему год тюрьмы, наказали Уэйсбанда не за шпионаж, а лишь за неуважение к суду, выразившееся в неявке на судебное заседание. В УБВС и ЦПС решили, что тайна «Веноны» — слишком дорогой секрет, чтобы рисковать ее разоблачением, вынося на обсуждение суда, даже при закрытых дверях.

Поскольку английским и американским радиошпионским спецслужбам удалось прочитать лишь малую толику «Веноны», полученная информация оказалась очень отрывочной. Кроме того, в ней отсутствовали настоящие имена советских агентов, а упоминались лишь их псевдонимы. Поэтому потребовался сбор большого количества сопутствующих данных, таких, как регистрация поездок, расписание морских рейсов и авиаперелетов, а также других сведений, которые могли бы помочь успешной работе дешифровальщиков.

Тем временем Москве стало совершенно ясно, что для советской разведывательной сети в США «Венона» — это серия мин с часовым механизмом и со взрывным потенциалом чудовищной разрушительной силы. Поскольку было точно неизвестно, какие из шифровок конца войны прочитаны противником, нельзя было определить, где и когда сработает очередная «мина». Частично проблему решил советский агент — англичанин Гарольд Адриан Рассел Филби, когда в октябре 1949 года он стал ответственным за обеспечение связи между английской и американской спецслужбами. Гарднер позднее с досадой вспоминал, как Филби подолгу стоял за его спиной и, попыхивая трубкой, с интересом следил за ходом дешифрования сообщений советских агентов. Вплоть до своего отъезда из США в июне 1951 года Филби, благодаря доступу к дешифровкам «Веноны», частенько успевал предупредить Москву о том, что вокруг какого-то из советских агентов сжимается петля. 

ГОМЕР

В 1948 году криптоаналитики УБВС сумели обнаружить сходство между перехваченным сообщением из сети связи КГБ и телеграммой, которую за три года до этого президент США Трумэн послал Черчиллю. Советского агента, предположительно передавшего в Москву телеграмму Трумэна, окрестили Гомер. Падение Гомера, по мнению КГБ, стало единственным серьезным последствием чтения «Веноны».

Первые упоминания о Гомере в дешифровках «Веноны» были крайне туманными. Из них нельзя было заключить не только что он являлся сотрудником английского посольства, но даже узнать, какой страны он гражданин — Америки или Англии. Первоначально в круг подозреваемых, число которых превысило семь тысяч человек, вошли практически все, кто мог иметь доступ к трансатлантическим коммуникациям.

К апрелю 1951 года список подозреваемых сжался до девяти, а в середине апреля появился открытый текст еще одного шифрсообщения, который содержал сведения о том, что в 1944 году Гомер дважды ездил из Вашингтона в Нью-Йорк, чтобы навестить там свою беременную жену. Выяснилось, что так поступал только Дональд Маклин, ставший к тому времени заведующим американским отделом Форин Офис.

Для организации побега Маклина у советской разведки в запасе было несколько недель, так как из-за решения не использовать дешифровки «Веноны» в суде МИ-5 пришлось искать иные доказательства его противозаконной деятельности. История бегства Маклина запутана множеством различных версий. Но все они сходятся в одном: предупреждение об опасности разоблачения Маклин получил от Филби, который пришел к выводу, что того начнут допрашивать в понедельник 28 мая 1951 года. Вечером 25 мая, в пятницу, Маклин отправился в путешествие, которое закончилось для него благополучным прибытием в Москву.

Маклин представлял огромную ценность для КГБ, поскольку имел доступ ко всем самым секретным документам Форин Офис. В том числе и к так называемым «синим папкам»: в них были одеты документы, содержавшие радиошпионские данные. В середине 30-х годов именно из «синих папок» Маклин сумел извлечь подтверждение того, что англичанам не удалось добиться вскрытия советских шифрсистем. Он подробно информировал Москву о том, как обстояли дела у специалистов ПШКШ, читавших шифрпереписку других стран. Хотя англичане упорно продолжают утверждать, что они никогда не пытались шпионить за дружественными странами в мирное время, по сообщениям Маклина, в «синих папках» нередко встречались шпионские данные, почерпнутые из американских и французских шифртелеграмм.