Радиостанция паники (СИ)

— На место встречи. По служебным лестницам добираться будет слишком опасно. Мы пойдем через терминал. Аварийная внутренняя линия должна работать в любой ситуации.

Дальше он пока не придумал. Что если подозрения окажутся правдивы и Артур действительно враг? Если он только притворялся слабым? Как тогда его остановить?

В глубине души понимая, что он об этом пожалеет, доктор открыл системный канал связи. Сформировал мгновенное сообщение.

Если ты еще в городе, мне понадобится твоя помощь. Это очень важно. Ты знаешь, я бы никогда не заговорил с тобой, если бы ситуация не была настолько отчаянной.

Несколько секунд тревожного молчания. Затем ответ.

Где ты сейчас?

В жилом отсеке рядом с больницей. Планирую спуститься вниз и воспользоваться аварийной линией. Со мной двое смертных. Возможно, настроены враждебно.

Еще пара минут тишины. Затем, односложный ответ.

Жди меня в терминале.

204 — (5)

На секунду, дверь приоткрылась. Кто-то проскользнул в густой, дрожащий мрак кабинета. Сделал несколько робких шагов. — Управляющий…?

Син закашлялся, сплевывая густую мокроту. — Говори.

— Рабочие были доставлены на радиостанцию, управляющий. Все попытки сопротивления подавлены. Ассимиляция начнется по плану, после следующей передачи кода.

— Что-то еще?

— Нет, управляющий.

— Хорошо. Можешь идти. Передай, чтобы меня не беспокоили по пустякам.

Тьма снова стала абсолютной. Не просто отсутствием света в изолированной комнате. Она была живой, осязаемой. Син вновь ощутил себя бестелесным духом. Его правая рука скользнула по изуродованной плоти. Тонкие пальцы наткнулись на голову госпожи Хан. Ее холодную кожу, шелушащиеся губы, влажные глаза. Син нащупал шатающийся зуб, и принялся раскачивать его.

— Вы молодец, управляющий. — произнес глубокий мужской голос.

— Четыреста второй… — презрительно шепнул Син.

— Ваша дочь вами очень довольна.

— Моя дочь мертва. Разве не поэтому, твое шоу называется «Могилой»?

— Звучит, будто вы недовольны вашим текущим положением. — тон голоса изменился. Четыреста второй говорил с некоторым вызовом. Син не мог даже представить, где именно находится собеседник. Он мог стоять прямо за спиной, тянуть острые клешни к его горлу.

— Я просто устал сидеть в темноте и переваривать единственную компетентную секретаршу на весь этот бардак. — вздохнул управляющий.

— Это временные трудности. Очень скоро, мы наберем достаточно вычислительной мощности. Тогда, вы больше не будете нам нужны, станете частью Катушки и воссоединитесь со своей дочерью. Не в смерти, а в долгой, счастливой и продуктивной жизни коллектива.

— Потчуй своими лозунгами простой народ, не меня. Когда я соглашался на это, даже представить не мог, насколько вы отвратительные создания.

Четыреста второй усмехнулся. — Какая приземленная точка зрения! Вам стоит отказаться от подобных устаревших взглядов на плоть. Как, впрочем, и от оценочных суждений.

Син выковырял зуб, и теперь крутил его между пальцами. — Люди говорили мне… Я слышал, твоя страна все еще существует, Четыреста Второй. Не распалась и не объединилась со своей второй половиной. Интересно, что бы они сказали, узнав, чем ты здесь занимаешься. Сомневаюсь, что одобрили бы.

— Мне это известно. Но мое дело — донести идею. Это первое, что мы сделаем, когда покинем Чхонсон. Продемонстрируем превосходство Катушки над всеми другими общественными формациями. Полагаю, даже став частью коллектива, вы все равно будете ощущать гордость. Ведь именно вы сделаете нашу мечту реальностью.

— Другая армия… — пробормотал Син.

— Другая армия. — уверенно повторил его собеседник.

…

Она нашла его в бывшем помещении музея, неподалеку от терминала. Давно истлевший космонавт стоял, задрав голову вверх, словно любуясь моделью солнечной системы. Двенадцать планет зависли над ним во всем своем великолепии.

Эфемерный мальчик в пятнистой рубашке, сидевший у него на плече повернулся, заметив Луизу.

— Тебе не доводилось встретить Солнце? — спросил он. — Столько времени прошло, но я так и не обнаружил следов нашего брата. Может, он уже давно в другом мире.

— Как это понимать? — дьяволица была в ярости. Она не собиралась говорить о Солнце. — Объяснись, Зенит!

— Кто сказал, что ты можешь мне приказывать? — удивился мальчик.

— Зачем ты это сделал? Зачем изолировал проклятую башню? Если ты не в курсе, мои клоны мертвы. Скоро, эти тощие шалавы начнут гнить. Не всем нравится таскаться с дохлой тушкой, как тебе, знаешь ли!

— Эй, прояви уважение к Алексею Ивановичу! — Зенит постучал по скафандру. — Я всего лишь ограничил игровую площадку, раз уж все важные игроки уже здесь. И лишил тебя незаслуженного преимущества.

— Незаслуженного. — она закатила глаза. — Ах ты, мелкий…!