Радищев

Екатерина II скончалась от апоплексического удара 6 ноября 1796 года. В начале декабря известие о ее смерти дошло до Илимска, несказанно обрадовав Радищева и его семью: оно приносило надежду на скорое освобождение. «Елизавета Васильевна — сообщает Павел Радищев, — тотчас же стала собираться ехать в Петербург… Она хотела броситься к ногам императора Павла Петровича и просить прощения Радищеву», между тем, указ Павла об его освобождении состоялся еще 23 ноября 1796 года. Радищева в начале января уведомили из Иркутстка об окончании ссылки.

Получив известие о помиловании, он написал такой экспромт:

Час преблаженный,
Час вожделенный!
Мы оставляем,
Мы покидаем
Илимска горы.
Берлоги, норы!

«Ну, маменька — говорит Радищев в восхищении, — поезжай в Россию! Все маленькое семейство падает на колени и проливает слезы радости, благодарит бога».

В рескрипте от 23 ноября Павел I «всемилостивейше повелевал: Находящегося в Илимске на житье Александра Радищева оттуда освободить, а жить ему в своих деревнях, предписав начальнику губернии, где он пребывание иметь будет, чтобы наблюдаемо было за его поведением и перепискою».

Влиятельный и настойчивый граф добился освобождения Радищева из Сибири. Это можно было сделать сравнительно легко еще и потому, что Павел I не любил своей матери. Ставши царем, он освобождал всех государственных «преступников», сосланных Екатериной II, а ее любимцев ссылал в Сибирь.

Получив известие об освобождении, Радищев начал собираться в обратное путешествие в Россию.

20 февраля 1797 года он писал в дневнике путешествия из Сибири: «Распродав или раздав все в Илимске, на что употребил я 10 дней, мы выехали при стечении всех почти илимских жителей в 3 часа пополудни».

Тепло и ласково провожали Радищева илимские жители, в глазах которых он пользовался большим авторитетом и искренней любовью. С большинством из них он был близко знаком; оказывал им медицинскую помощь, ходил вместе на охоту и рыбную ловлю живо интересовался их повседневной жизнью. И если он плохо ладил «с отбросами общества» (местным начальством), то с простым народом*, за защиту интересов которого он пострадал, он находил общий язык, несмотря на разницу своего положения и умственное превосходство.

Кроме простого народа его провожало и местное начальство «одни из благопристойности, другие из-за боязни». Вновь назначенный заседатель, который несколько месяцев назад притеснял Радищева как ссыльного, всячески домогаясь взяток, узнав, что он помилован, приехал его проводить, с рабской покорностью кланялся Радищеву в ноги, просил прощения и умолял его пощадить, «он полагал — говорит сын Павел, — что Радищев едет прямо в министры».

Радостным, но преждевременно поседевшим и физически надломленным, Радищев возвращался в Россию. «О, колико возрадовалось сердце наше при отъезде из Илимска». Но временная радость омрачилась неожиданным несчастьем: В Тобольске умерла вторая жена Радищева Елизавета Васильевна. На 48 году своей жизни Радищев второй раз овдовел и был неутешно огорчен потерей своего «мужественного друга».

До последних дней своей жизни Радищев болезненно ощущал тяжесть этой утраты. Ему было несказанно жаль, что «жестокая судьба не захотела, чтобы та, которая помогала выносить мои несчастья, не разделила со мною сладостного удовлетворения возвращения на родину».

Радищев знал, что виной этой невозвратимой потери была самодержавная монархия Романовых. Окруженный несовершеннолетними сиротами, он писал своим старшим сыновьям в Киев: «Да, мои дорогие друзья, мы потеряли эту дорогую мать, которая заботилась о вашем детстве, но мы не могли жить счастливо с нею в вашем отечестве».

В Перми Радищев некоторое время пробыл в доме Пряшникова, с которым он был знаком еще по петербургской службе в сенате. Позже он встретился с ним в Комиссии составления законов при Александре I.

Из Перми Радищев отправился водою, по реке Каме до Волги, а потом Волгой до Н.-Новгорода. От Нижнего до Москвы он ехал на почтовых. Пробыв недолго в Москве, он уехал в сельцо Немцово.

Переезд из Илимска в Немцово продолжался шесть месяцев. В июне 1797 года Радищев вместе с семьей увидел себя, наконец, на «месте своего рождения».

«Ваше превосходительство не может себе представить той почти детской радости, которую я почувствовал видя, что я, наконец, достиг цели: все время, пока я был в дороге, и пока видел своего фельдъегеря со мною, я мнил себя еще в Илимске» — писал он Воронцову по приезде в Немцово.

Немцово досталось Радищеву в наследство от расстроенного имения его отца и находилось в Калужской губернии в 115 верстах от Москвы.