Радиус 227 книга третья (СИ)

Очнулся он на чем-то твердом и холодном и через пару мгновений понял, что лежит совершенно голый и что его снова растянув звездой положили на камень привязав за руки и за ноги, еще и на горло была накинута толстая петля из сыромятной кожи. Вокруг царил полумрак, хотя где-то сбоку горел светильник или факел, отбрасывая красноватые блики на старые каменные стены. Но повертеть головой и осмотреться, не давала накинутая на шею и сжимающая горло петля. Зато, высоко над головой был пролом, в который проникал очень тусклый лунный свет, рассеянный дымкой купола. Голова раскалывалась, руки и ноги онемели, сильно знобило и тело, судя по всему, было покрыто слоем липкого холодного пота.

«Ну что, счастливчик ты наш, поздравляю! Попался как кур в ощип, лошина! -обругал он сам себя, — Вроде, примерно такое, было совсем недавно в чертогах проклятых? Что на этот раз, в жертву меня принесут или пытать будут? Да уж… не долго музыка играла, не долго Дима танцевал!»

Глава 8

Сколько времени лежал после того как очнулся Дмитрий не помнил, так как периодически его мозг затуманивался проваливаясь в небытие, а потом выныривал в совсем не веселую реальность. Он даже не мог воспользоваться своей, хоть и малой, но магией, все его тело было словно заледеневшим. Он рассудил, что скорее всего это последствия яда впрыснутого в кровь маленькой змейкой. Но вскоре услышал звуки шаркающей походки и как, что-то стучит по камням и стук этот эхам раздавался в большом и пустом зале. А потом, кто-то сильно ткнул этой палкой его под ребра. Так сильно, что от неожиданности и резкой боли попытался вскрикнуть, но из его уст раздался лишь стон.

А еще он уловил запах гнили, затхлости и мокрой шкуры. Потом, кто-то стал говорить, но речь была бессвязной, стариковски скрипучей и непонятной для его уха, просто бубнеж… вначале, но уже через несколько минут стал разбирать слова, но не слыша их ушами, а скорее понимал смысл на каком-то ментальном уровне. Все произнесенное, бесцеремонно проникало через черепную коробку и вонзалось прямо в мозг ржавой иглой.

…слышишь меня? Знаю, что слышишь, потому как есть в тебе крупица колдовской силы. Кхе-кхе, -закашлялась старуха, -это хорошо, значит живой еще. Мне-то все равно, я бы тебя прямо сейчас полоснула по горлу, а внучки освежевали бы твою тушку и приготовили из молодого мясца знатный гуляш. Да, молодое мясцо вкусное и мягонькое. Съедим тебя, да съедим, это так. Но только чуть позже, завтра ты еще будешь нужен. Не мне нужен, моей правнучке Кирсте огневолосой, чтобы зачать от тебя ребенка и дай лесная проматерь, чтобы это была девочка. Родится девочка, так будет новая хульдра. Хотя, по мне и мальчик хорошо, мясцо только рожденного ребенка мягонькое, нежное и сладкое словно мед. Но его мало, на всех-то на нас не хватит. Но я полакомлюсь… да, если мальчик, то я то уж полакомлюсь, разгрызу каждый хрящичек, каждую косточку обсосу.

Сделав паузу в своем монологе совсем древняя старуха нагнулась — вонь усилилась до того, что защипало и так слезившиеся глаза, но все же Дмитрий увидел ее уродливое тело и висящие ниже пояса дряблые груди, потому как одежды на ней не было вовсе. Что-то коснулось его губ, пытаясь проникнуть глубже и он в ужасе замычал пытаясь хоть как-то воспротивиться этому и помотать головой.

— Дурак, пей! Это отвар из древесных грибов и полыни, он нейтрализует яд черной гадюки. А не выпьешь, так сдохнешь! Точно тебе говорю, если не выпьешь, не дотянешь до рассвета.

Димка, безоговорочно поверил старухе и разжал губы, скорее всего потому как в таком состоянии не мог воспринимать ее слова еще и критически осмысливая их. В нутро полилось отвратно пахнущее и до колик горькое пойло. Он закашлялся, но часть влитого в него отвара уже пролилось в горло, а после, проникло и в желудок отчего его нутро зажгло адовым пламенем.

— Вот и славно, коли за несколько часов не подох, то отвар яд быстро выведет. Поживешь еще, но не долго — денек да твой! -закаркала от своей шутки старуха обнажив свои черные, похожие на осколки обсидиана, зубы, а потом снова больно ткнула его под ребра своей клюкой.

Димка закашлялся и тут же рвотные позывы стали выталкивать из его желудка горечь отвара.

— Поблюй, поблюй немного, это хорошо, быстрее в норму придешь. Вот только не захлебнись рыготиной-то своей, ты еще Кирсти нужен, жеребчик, нужен да… -и она бесцеремонно ткнула его палкой прямо в мужское достоинство и резкая боль внизу живота только усилила рвотные спазмы.

Старуха нагнулась над ним, но лица Дмитрий снова не разглядел, лишь грязные седые лохмы, а еще отвисшие морщинистые груди, напоминающие коричневое раскатанное тесто, упали ему на лицо. Мерзость прикосновения и усилившаяся вонь грязного тела, напоминающая вонь мокрой псины, вызвали целый фонтан блевотины извергающийся из его нутра и он точно бы захлебнулся, если бы древняя старуха не скинула с его горла толстую кожаную петлю и он смог, наконец, повернуть голову набок изрыгая содержимое желудка на каменный пол, прямо рядом со своим лицом.