Радогощь (СИ)

– Если бы не что? – мгновенно подхватываю я.

– Да так, ничего, пустяки, – отмахивается она.

– Если бы не Акулина Моревна? – подсказываю я.

– Да-да, – подхватывает Серафима Трофимовна, но я чувствую, что она что-то не договаривает.

– Ещё я помню, что встретила там отшельника, он сказал, что-то про истинный месяц? Что за истинный месяц? – спрашиваю я.

– Истинный, потому что самый что ни есть настоящий, правдивый, – отвечает она.

Ничего не понимаю, а что есть ещё и ложный месяц? Убираю с головы платок и резко сажусь, удивленно на неё смотрю. Она вдруг вскакивает с места, переводит тему.

– Ну, нельзя же так делать, – вдруг резко кричит она, что я аж вздрагиваю от неожиданности. – Что за молодежь пошла, лезут без спросу куда ни попадя! Одна об веретено укололась, другой яблок запретных накушался.

– Каких яблок? – не понимаю я и вдруг вспоминаю яблоню во дворе, где я хотела достать яблочки, – в вашем огороде?

– В моем, в моем, в чьем же ещё? Только у меня и растут, – кивает Серафима Трофимовна. – Друг твой, Игорь. Взял без спроса и нарвал яблочек, пока мы с тобой к Акулине Моревне ходили. Они же не простые у меня, а молодильные.

– И что? – не понимаю я.

– Как что? Всё! – фыркает Серафима Трофимовна, – младенец он теперь.

Не верю в её слова, смеюсь.

– И где он тогда?

– Отдала. Не в мои года об младенцах заботиться, – отвечает Серафима Трофимовна.

Нервно сглатываю, оглядываюсь, у печки больше не стоит его раскладушка и рюкзака нет.

– Вы шутите?

– Какие уж тут шутки, – отмахивается Серафима Трофимовна, вскакивает со стула и идет вон из комнаты. – Чай пить будешь? – бросает мне.

– Угу, – киваю я и спускаю с постели ноги. Осознаю, что я не ела с завтрака весь день и желудок напоминает мне об этом. – А как я здесь оказалась?

– Так принесли тебя, не у Акулины Моревны же оставлять, – качает головой Серафима Трофимовна, – Кики, конечно, баба добрая, но даже и я на ночь у неё не осталась бы.

Почему-то от её слов мне становится как-то нехорошо, а я и так напугана до ужаса всем происходящим. И ещё больше хочется покинуть это странное место и вернуться поскорее домой. Рассказать родителям Олеси и Игоря, и пусть они сами разбираются и ищут своих детей, а я лишь хочу попасть домой, завернуться в пушистый плед и с чашкой какао засесть за любимую книжку и забыть обо всем этом.

Серафима Трофимовна исчезает за печкой, ставит чайник, а я тянусь за своими джинсами и только сейчас замечаю, что мой палец обмотан бинтом.

– Не трогай его, – говорит Серафима Трофимовна, выглядывая из-за печки, – там травка приложена особая, развяжешь – всё распадется. Пускай заживает.

– Угу, – киваю я.

За окном темно, на столе горит тусклая керосиновая лампа, но её света хватает, чтобы разглядеть резную этажерку в углу, а на ней старинные часы с толстым выпуклым стеклом. Стрелки показывают без четверти двенадцать.

– Я так долго проспала, уже полночь? – удивляюсь я.

– Ты уж ровно целую неделю лежишь без чувств, – говорит Серафима Трофимовна, внося в комнату поднос с чайником, двумя кружками и пачкой печенья.

– Как такое может быть? – удивляюсь я.

– Ну а как же, ты же прялкой укололась, – вздыхает Серафима Трофимовна, – это так просто не проходит. Мы уже думали, что не очнешься.

Нервно сглатываю и кутаюсь в худи. Подсчитываю в уме – несколько дней на пожне, потом в лесу, неделю здесь, получается больше двух недель прошло с того дня как мы уехали. Вспоминаю о нелепой дате на табло, нет, это наверняка мне приснилось, не может быть уже ноябрь, ну никак. И отшельник со своим месяцем. Тру лоб, нет это просто сон и всё. Очередной кошмар. В любом случае нас, наверное, уже потеряли и повсюду ищут. Аня и Кирилл, конечно же, благополучно добрались до дома и рассказали всем, где мы остались, и меня скоро найдут. От этой мысли становится теплее на душе.

– Садись чай пить, тебе сейчас как раз нужно выпить кружечку горячего сладкого чая, чтобы силы появились, – зовет меня Серафима Трофимовна.

– Угу, – бурчу я.

Натягиваю джинсы и сажусь за стол, голова кружится, и я чувствую, что безумно проголодалась.

– Завтра на почту пойдешь, – говорит Серафима Трофимовна, разливая чай. – А то как же, работать нужно, уже Корней Иваныч приходил, справлялся, почему не выходите на работу, – докладывает она. – Письма разносить будешь. Не даром же я кормить тебя буду.

– А кому вы Игоря отдали?

– Так Корнею Иванычу и отдала, он пристроит, – отвечает Серафима Трофимовна.

– А расколдовать Игоря никак нельзя? – ворчу я. Даже смешно это как-то звучит: «расколдовать».

– Нет, что я тебе колдунья какая-то, раз у меня яблонька такая в огороде растет? – смеется Серафима Трофимовна. – Всё в порядке с ним будет, не переживай. Вырастет снова.

Судорожно сглатываю. И что я потом его родителям расскажу, когда меня найдут? Мол, поел ваш сыночек молодильных яблок и снова младенцем стал, а потом его усыновили какие-то неизвестные люди?