Радость и грусть

— Догадываюсь, — мягко ответил Брайан, но тут Элен напомнила, что они уклонились от темы.

— Мам… ну, что-то такое… связанное с законом.

— О Господи! — воскликнула Элен и прекратила расспросы.

В конце концов было решено заказать огромный торт и украсить его самостоятельно, а сверху Элен предложила шоколадной глазурью нарисовать весы как символ правосудия.

В этот ответственный момент в кухню влетел Джонни.

— Привет, мам! — бросил он, кидая на пол рюкзак и направляясь к холодильнику.

— Джонни, ужин через полчаса, — решительно сказала Элен и спросила: — Ты запоздал. Где ты был?

— Мам, помнишь, ты говорила, что я могу кого-нибудь пригласить на субботу? — поинтересовался Джонни, не обратив никакого внимания на вопрос.

— Да, — осторожно подтвердила мать, — но…

Элен очень обрадовалась, когда Брайан объявил, что делает им подарок. Он заказал номер в отеле, чтобы мать и дочери могли переодеться и не переживать за помятые в дороге наряды, чтобы потом, после приема, они спокойно выспались, а не тащились уставшими домой. К тому же можно было отправить Джонни в постель задолго до того, как кончится вечеринка. Так, подумала Элен, что же, теперь придется искать постель и для друга Джонни?

— Ты ведь помнишь, что мы на ночь собираемся остаться в «Хилтоне», дорогой? Сможет ли твой друг…

— Все в порядке, мам, мы встречаемся прямо в отеле, — поспешно сообщил ей сын.

— Ну хорошо, — облегченно вздохнула Элен.

Нужно было переделать еще кучу дел. Как и следовало ожидать, в последний момент Мишел начала жаловаться на якобы плохо сшитое платье, уверяя, что больше любит покупные вещи и вообще предпочитает брюки.

— Мам, насчет моего гостя… — возбужденно начал Джонни.

Покачав головой, Элен попросила:

— Поговорим позже, дорогой. У меня голова идет кругом от забот, а тебе пора бы садиться за уроки. Когда ужин будет готов, я тебя позову.

— Но, мам!

— Уроки! — решительно приказала Элен и добавила: — Когда поднимешься наверх, напомни Алексу, что он так и не принес мне свой костюм. Если он хочет выглядеть пристойно…

— Ладно, скажу, — согласился Джонни.

Он прошел через кухню и направился вверх по лестнице в большую спальню, которая раньше служила отцу кабинетом. Теперь в этой комнате он жил вместе с кузеном Алексом, оставшимся у них в семье после того, как его родители развелись и его отец Ричард исчез.

Мать Алекса Анна, тяжело пережив развод, несколько месяцев провела в клинике, где лечили людей с нарушениями органов пищеварения. У нее обострилась хроническая булимия — патологическое чувство голода, от которого она страдала уже много лет. Теперь Анна жила со своими родителями на южном побережье. Она все еще не оправилась после болезни, поэтому попросила Элен и Брайана приютить на время Алекса.

Элен с радостью согласилась. Мальчик и раньше часто гостил у них, она привязалась к нему, как к собственному сыну, ее дети тоже были очень близки с ним.

Разница в возрасте у кузенов составляла всего два года, Алексу скоро должно было исполниться тринадцать. Мальчики ладили между собой, но Алекс на глазах превращался в юношу, в то время как Джонни еще оставался ребенком, поэтому они не часто делились друг с другом секретами.

Когда Джонни вошел в спальню, кузен читал спортивный журнал, и мальчик не стал рассказывать ему о встрече с Патрицией и о том, что он пригласил ее на семейное торжество.

Джонни был веселым, открытым, доброжелательным пареньком, и ему просто не пришло в голову, что родителей отнюдь не приведет в восторг открытие, что «друг» сына не десятилетний мальчик, а женщина двадцати шести лет.

Однако Патриция усиленно размышляла об этом, пока дозванивалась до дома, рассчитав время так, чтобы поговорить с сестрой, когда их никто не услышит.

— Вот видишь, Барбара, как все отлично складывается. Ведь это замечательный способ проникнуть в семью, причем сразу перезнакомиться со всеми… По крайней мере, всех увидеть, — неохотно уточнила Патриция. — Я просто поверить не могла, когда он сказал, что его зовут Джонни Стюарт.

— И сколько же ему лет? — поинтересовалась Барбара.

— Десять-одиннадцать — не больше. Такой хорошенький, с огромными карими глазищами и густыми волнистыми волосами.

— Великолепно!

— Да уж, куда лучше, — засмеялась Патриция.

— Говоришь, он пригласил тебя на восемнадцатилетие своих сестер?

— Угу.

— А что еще тебе удалось узнать?

— Пока больше ничего, — поспешно ответила Патриция. — Мы же были на людях, я не стала задавать слишком много вопросов, нас могли услышать. Мне не хочется, чтобы меня в чем-то заподозрили.

— Правильно, — одобрила Барбара.

— А как дела дома? — с беспокойством спросила девушка. — Как мама?

— Не беспокойся, она ни о чем не догадывается, — заверила сестру Барбара. — Я делаю все, что нужно. Вру изо всех сил. В первые дни она без конца задавала вопросы, все допытывалась, почему ты так неожиданно сорвалась с места и не замешан ли тут мужчина.

Бедная мама! — подумала Патриция, как ей хочется выдать замуж хотя бы одну из нас.

— И что же ты ей говорила?