Радость и грусть бытия

Так назывался фильм О.Иоселиани о

молодом музыканте, который не успел

сочинить свою музыку, но успел помочь

многим людям.

Памяти трагически погибшего брата Жени

«Жил певчий дрозд» по имени Евгений,
Любил он Францию, Пиаф и этот мир.
В общении он был весёлый гений,
В любой «тусовке» – пересмешник и кумир.

Любил пародии иронию, усмешку.

А в одиночестве был грустен, как Пьеро:
В игре с судьбою выпадала часто «решка»,
В любви и дружбе не единожды – «зеро»[142].

В друзьях-подругах не особо разбирался,

Он проще был, – он просто их любил,
Не ведая, что близко подобрался
К его душе тот, кто потом убил.

Петлёй судьба над ним нависла злая.

Он шёл из церкви, Александром окрылён[143],
И радовался, как дитя, того не зная,
Что был на м'yку в этот день благословлён.

Лик Бога был не грозен и не страшен,

Но, будущим страданьем уязвлён,
Молился Он. «Моление о чаше»[144]–
Мольба не об иудах всех времён

И их загубленных за сребреники душах

В смертельном целовании их губ, –
О всех, кто дружбою распят, убит, удушен,
Кто, как ребёнок, был доверчив, хоть не глуп.

«Жил певчий дрозд», но оборвали песню,

Про счастье спеть он так и не успел. –
Вновь гибнет Агнец, завтра чтоб воскреснуть. –
Не нам судить, что за мелодию он спел.

«Жил певчий дрозд» по имени Евгений.

Любил он жизнь и вас, людей, любил.
А чем ты жив теперь, Евгения «злой гений»,
Ты, тот, кто не его, – себя убил?!.

9 апреля 2007 г.

Снежное ноябрьское утро

Белый сумрак зимних утр,
Тишины покой и свежесть.
Хризантем увядших грусть
Об ушедшем в сны, о прежнем.

Нарезают мне часы

Искромётные минуты,
Словно ломтик колбасы,
Аппетитных новых суток.

Я купила ч'yдных книг

Со стихами и фарфором,
Буду черпать радость в них,
Чтобы зиму взять измором.

Пережить, перележать,

Как в берлоге, на диване.
Денег нет, – не избежать
Мне хрущёвкиной «нирваны».

Как кружочки конфетти

Зимней радости минутной,
Снег за окнами летит,
Рвётся в стёкла, в сны и в утро…

15 ноября 2007 г.

Про Эдика

Посвящается всем «случайным» родителям