Радость изнутри. Источник счастья, доступный каждому

Дальние враги альтруистической радости — ревность и зависть. Ближних врагов у нее тоже два. Первый — разновидность радости за других, связанной с отождествлением «я», «меня», «мое». Например, когда молодой сотрудник, работающий в моем отделе, получает повышение, я говорю, что рад за него, и это правда. Но правда и в том, что я рад, потому что высшее руководство тем самым отметило и мои достижения как босса. Значит, радость, которую принесло мне повышение молодого коллеги, отравлена самолюбованием: ведь я тоже выгляжу лучше, раз оценили заслуги «моего» парня. А значит, это уже не альтруистическая радость. Второй ближний враг альтруистической радости — радость от неблаготворной радости других (или, раз уж на то пошло, собственной)[93]. Если кто-то радуется потому, что попробовал наркотики, или от того, что заработал, обманув наивных старушек и (или) благодаря глобальному финансовому кризису, то радость эта неблаготворна. Потому что источники ее отравлены алчностью, враждебностью или семенами будущих страданий тех, кто радуется, и (или) их окружения, что делает и сами эти источники неблаготворными. А радость, порожденная радостью из неблаготворных источников, становится неблаготворной вдвойне. В итоге это, конечно, тоже не альтруистическая радость. Альтруистическая радость, как и любящая доброта, и сострадание, всегда неэгоистична и благотворна.

Дальние враги равностности — ментальные факторы, возбуждающие ум: тревога, беспокойство, жадность, ненависть. Ближних же врагов у равностности два. Первый из них — игнорирование: это когда мы просто игнорируем то, чего не желаем видеть. Второй ближний враг равностности — равнодушие. Игнорирующий человек просто не видит, а равнодушный — видит, но не реагирует. Сама же равностность, по сути, и видит, и реагирует. Помните, что мы практикуем равностность наряду с остальными тремя высшими состояниями, то есть она видит и счастье, и страдания (наши и чужие), но в то же время предполагает спокойствие и ясность. Равностность не должна нарушаться ни удовольствиями, ни страданиями, воспринимаемыми умом. Приравнять равностность к игнорированию или равнодушию — все равно, что привязать смелость к безопасности. Если мы отважны только до тех пор, пока находимся на безопасном расстоянии от угрозы, это не настоящая смелость. Точно так же, если мы проявляем равностность, когда равнодушны, — это не равностность.

Когда вы научитесь безошибочно распознавать истинное лицо ближних врагов любящей доброты, сострадания, альтруистической радости и хладнокровия, то вряд ли угодите в ситуацию из некачественного фильма ужасов: главный герой женится на кровожадном двойнике своей возлюбленной, но не понимает, что это двойник, пока не оказывается в запертой камере (правда, там он находит смертельное оружие, удачно оставленное кем-то на полу, и, наконец, начинает защищаться). Думаю, вы сумеете избежать такой участи.

Вот почему их называют сердечными качествами

На поверку выходит, что все наши высшие состояния напрямую связаны с одним физическим органом — сердцем. Физиологически мы ощущаем их как раз в области сердца, и совершенно естественно, что их называют сердечными качествами. Правда, сердце и мозг очень тесно функционально связаны. В моменты, когда мы испытываем высшие состояния, эта связь проявляет себя особенно ярко. Главную роль здесь играет блуждающий нерв, влияющий на сердечный ритм, артериальное давление, уровень глюкозы в крови, иммунный ответ и многие другие факторы. Когда мы испытываем доброту или сострадание, блуждающий нерв активируется, в частности, дает околосердечным мышцам сигнал расслабиться, создавая у нас физическое ощущение «открытого сердца». Иными словами, ощущение «доброты, открывшей сердце», имеет нейробиологическое объяснение, а ведь многие из нас всю жизнь думали, что это выдумки хиппи.