Радость. Как наполнить тело энергией, а жизнь счастьем

Рейчел добавила к этому: «Мне уже доводилось рассказывать своему аналитику об инциденте, который имел место, когда я была совсем ребенком. Я всадила в ногу занозу или что-то в этом духе и ни за что не хотела позволить матери подойти вплотную и тем более прикоснуться ко мне. Она же силой усадила меня к себе на колени, в то время как я визжала: “Эй, кто-нибудь, подойдите и помогите мне!” Почему-то я была просто в ужасе. Это отвращение к ней сохраняется у меня до сих пор, и в нем присутствует несомненный сексуальный оттенок».

Рейчел описала свою мать как человека, располагавшего в семье всей полнотой власти. «Она, что называется, командовала парадом и, кроме того, восстанавливала нас друг против друга и натравливала так, что у нас не хватало сил ни на что другое, кроме домашней войны. Я… Знаете, у меня все прямо-таки трепещет внутри, когда я рассказываю вам про это».

Я наговорил Рейчел кучу комплиментов за то, что у нее достает мужества смотреть в лицо всем этим неприятным фактам, и услышал в ответ: «Все это верно, но сама я полагаю, что это мужество идет мне во вред. Один из друзей высказал мне свое мнение, что я, мол, шагаю прямиком в пасть льва. Я же полагаю, что действительно направляюсь именно в эту сторону, но только держу в руках клещи, чтобы повырывать оттуда все клыки».

В этой связи я подчеркнул, что влагалище вполне напоминает пасть. Оно тоже заглатывает человека. «А ощущали ли вы желание матери завладеть вами?» – спросил я у Рейчел.

«Да, причем не только завладеть мною, но и изничтожить меня».

«Воспринимали ли вы всерьез ее враждебность по отношению к вам? Думали ли вы когда-либо, что она в состоянии и вправду убить вас?» – спросил я.

После длительной паузы прозвучал такой ответ: «Знаете ли, за одну мелкую провинность она хлестала меня почти целый день».

Я был по-настоящему потрясен этим фактом и прокомментировал его таким образом: «Наверняка это делалось для того, чтобы заставить вас подчиниться, чтобы сломить ваш дух».

«У меня в момент экзекуции было что-то вроде галлюцинаций, – продолжала Рейчел, – а еще я ломала голову над тем, насколько же далеко она все-таки зайдет. Когда вот так стегают и стегают, то должен наступить переломный момент. Я приняла решение ни за что не плакать. Такого удовольствия я ей не доставлю. Но потом все-таки заплакала – просто для того, чтобы как-то ее утихомирить. Я немного по-детски боялась, что если на самом деле не зареву, то она меня забьет до смерти. Я прямо физически ощущала, как она все больше теряет контроль над собой, а также ее нарастающую ярость против меня за то, что не поддаюсь».

В этом месте ее рассказа у меня появилось сильное ощущение того, что мать Рейчел проявляла к ней какой-то вполне сексуальный интерес. Я высказал предположение, что в поведении матери присутствовал лесбиянский аспект.

В ответ Рейчел произнесла низким, мягким голосом: «Я рада тому, что вы воспользовались именно этим словом». После чего добавила: «Думаю, она испытывала ко мне ревность, поскольку у нее было очень трудное детство. Полагаю, моя мать была в свое время объектом сексуальных злоупотреблений. Сама она была крупной, ширококостной женщиной. А вот я была тоненьким, женственным созданием. Думаю, ее это немало огорчало и раздражало».

Я обратил внимание Рейчел на то, что мать отождествляла себя с ее женственностью и хотела бы сама обладать этой чертой. Рейчел еще раз заметила в ответ, что ее мать была весьма мужеподобной особой, большой и толстой. И еще. Как она сказала, мать изобретала любые и всякие поводы, чтобы только получше да подольше рассмотреть промежность и вагину своей дочери.

В этот момент Рейчел пожаловалась, что чувствует себя совсем худо, ее сильно подташнивает и она близка к обмороку. А чуть погодя вздохнула и почти простонала: «О Боже».

Рейчел упоминала, что при виде матери у нее «мурашки бегали по коже». По ее словам, мать внушала и продолжает внушать ей настолько сильное отвращение, что она с трудом может заставить себя находиться неподалеку от нее. Потом она рассказала еще об одном инциденте, который особенно отчетливо продемонстрировал, какой же дьявольской властью обладала над ней мать. «Когда я отправилась в Германию и родила там ребенка, то была вполне в состоянии кормить его грудью. Потом туда пожаловала мать, чтобы навестить меня и новорожденного, и буквально в день ее приезда молоко у меня пропало и больше никогда не появилось. Ей хватило всего одной ночи – и на тебе! Бац – и молока как не бывало!»