Радость. Как наполнить тело энергией, а жизнь счастьем

Подобные очаги хронических мышечных напряжений обнаруживаются по телу повсеместно, служа зримыми признаками заблокированных импульсов и потерянных чувств. Скажем, челюсти являются распространенной зоной хронической мышечной напряженности, которая у некоторых лиц бывает настолько сильной, что образует собой самый настоящий болезненный синдром, известный в медицине под названием «болезнь височно-нижнечелюстного сустава». Те импульсы, которые при этом блокируются, связаны со сдерживаемым громким плачем или стремлением укусить. Человек настраивает свою нижнюю челюсть и весь подбородок на поддержание самоконтроля в ситуациях, где он может сломаться и начать рыдать или убежать в страхе. Когда такой самоконтроль носит осознанный характер и им можно воспользоваться в соответствии со своим желанием, то он способствует благополучию человека. С другой стороны, нельзя достигнуть разрядки хронического напряжения в челюстях с помощью сознательных усилий, за исключением самого кратковременного расслабления, поскольку такого рода напряжение служит манифестацией привычного, или характерологического, состояния решительности. Каждое хроническое напряжение является ограничением, налагаемым самим индивидуумом на свою способность к самовыражению. В кругу нашей культуры большинство людей страдает от существенной по величине и хронической по времени напряженности своей мышечной системы – в шейном отделе, в груди, нижней части спины, в ногах, если называть лишь некоторые из зон такой напряженности – напряженности, которая сковывает этих людей, ограничивает грацию и непринужденность их движений и по существу лишает их возможности выражать себя свободно и полно.

Хроническое мышечное напряжение является физической стороной чувства вины, поскольку оно служит представлением отрицательного отношения эго к определенным чувствам и поступкам. Лишь немногие из числа тех лиц, кто страдает такого рода хроническими напряжениями, действительно ощущают свою вину; большинство вообще не осознают ни того, что они чувствуют себя виновными, ни того, с чем именно связана их вина. В определенном, специфическом смысле вина – это чувство отсутствия права быть свободным, делать то, что человек хочет. В более широком, общем смысле – это ощущение отсутствия легкости в теле, когда человек плохо себя чувствует. Если человек в глубине своего естества не чувствует себя хорошо, то за всем этим скрывается мысль: «Я наверняка сделал что-то плохое или ошибочное». К примеру, когда человек говорит неправду, он чувствует себя плохим или виновным, поскольку изменил своему подлинному Я, своим подлинным чувствам. Ощущение вины применительно ко лжи совершенно естественно. Однако имеются такие люди, которые, говоря неправду, не чувствуют никакой вины, но так происходит потому, что они вообще ничего не чувствуют – они подавили в себе едва ли не всякое чувство. С другой стороны, невозможно ощущать себя виновным, если человек чувствует себя хорошо или если он полон радости. Эти два состояния – чувствовать себя хорошо/радостно и чувствовать себя плохо/виновным – взаимно исключают друг друга.

Как правило, запретный плод порождает смешанные чувства. Он хорош на вкус, что является одной из причин, почему он оказался запретным. Но поскольку этот плод запрещен и запрет исходит от супер-эго – иначе говоря, той части сознательного разума, которая включает в себя родительский диктат, – мы не в состоянии полностью капитулировать перед удовольствием. Это создает у нас во рту горький привкус, который становится сердцевиной чувства вины. Разумеется, таким запретным плодом в нашем культурном круге является сексуальность, и почти все цивилизованные личности в той или иной мере страдают от чувства вины или стыда в связи со своими сексуальными переживаниями и фантазиями. У нарциссических индивидуумов имеет место отторжение чувств и отрицание какой-либо своей связи с ними, вследствие чего такие личности не испытывают стыда или чувства вины, но они неспособны также почувствовать и любовь. Эти индивиды кажутся полностью лишенными всяких запретов и совершенно свободными в своем сексуальном поведении, но вся эта их свобода – чисто внешняя, а не внутренняя, и она проявляется лишь в действиях и поступках, а не в чувствах. Их сексуальные действия образуют собой элементы перформанса – своего рода зрелища или театрального представления, – а не являются спонтанным актом, в котором человек безоглядно капитулирует перед любовью. Для них секс – это занятие, а не опыт переживания радости. Без внутренней свободы, которая позволяет глубоко чувствовать и выражать свои чувства во всей их полноте, не может быть и радости.