Радость моих серых дней

Мне мало заботы, что я могу ей предложить. Мало. Я не хочу, чтобы она когда-либо стонала от чужих рук. Во мне говорит ревность. Потому что я сам ещё не вкусил до конца. Не успел насладиться.

Прав Витюша. Нельзя её трогать, пока не пойму, чего на самом деле хочу. Если только дарить наслаждение, ничего не требуя взамен. Потому что я не могу удержаться. Потому что это сводит меня с ума. Она. Стонущая моё имя.

***

Слова Витюши об ужине служат спусковым механизмом. Девчоночка, будто только этого и ждала, подрывается. Выныривает из моих рук. Отползает. Разрывает тесный контакт. Оставляет мои руки цепляться за воздух.

Я смотрю на её точёную фигурку и радуюсь, что безропотно надела протянутый наряд. Так мне нравится больше, чем скрытое тело под широким подолом платья от груди и ниже колен.

Витюша внимательно изучает мои реакции. Хитрый лис. Глаза сощурил. Смотрит своим пронизывающим взглядом. Насквозь. Рентген. Я усмехаюсь ему.

Сижу расслабленно. Девчоночка в кухоньке суетится. Прибирается. Ставит воду на плиту. Полощет занавески. Выскакивает в одном свитере на мороз – вылить воду, и я недовольно качаю головой.

– Тихон, – нерешительно говорит девушка. – Ты не мог бы мне помочь?

Я доволен. Не зря распинался. Поднимаюсь резко и иду к ней.

– Моей силы не хватает как следует отжать, – сетует.

Отжимаю лишнюю воду, а Витюша вызывается развесить во дворе.

Севиндж достаёт из морозильника мясо и заливает водой. Смотрит на меня.

– Пельмени? – вскидывает брови.

– Да чёрт с ним! – смеюсь. – Любимое блюдо.

***

Она вся в муке. Месит тесто. А я мешаюсь рядом. Провожу рукой по влажной линии роста волос. Лоб в испарине. Ей жарко в свитере.

Проводит тыльной стороной руки по щеке, оставляя белый след. И я не могу не улыбнуться.

То, что происходит сейчас, так напоминает мне о детстве. Когда-то мои родители лепили пельмени перед каждым праздником. И мы сейчас… как семья.

Витюша крутит фарш. И метает в меня улыбки. Специально затеял. Чтобы я вспомнил. Как просто получить обычное счастье. В таких мелочах.

Я касаюсь её лица и стираю муку. Улыбается. И я не хочу сдерживаться. Целую её губы, притягивая за талию к себе.

Она делит тесто на несколько комочков и передаёт эстафету мне. Раскатываю на столе. Смотрю, как она достаёт варёные овощи на салат, отставляет в сторону кастрюльку с говядиной. Натирает тушку утки специями.

– Сейчас мы всё подготовим, а завтра останется всего-то нарезать салаты и запечь утку, – говорит она.

***

Мы ложимся спать далеко за полночь.

Когда я просыпаюсь, девчоночка уже режет салаты. Она снова в бесформенном платье. И я немного раздосадован. День пролетает быстро. После обеда Севиндж просит растопить баню. И я потираю руки в предвкушении остаться с ней наедине.

– Тихон, я надеюсь ты составишь мне компанию? Посидим в парилке, пообщаемся, – разбивает мои ожидания Витюша. – Знаешь, я действительно рассчитывал провести время со своим товарищем.

– Конечно, ступайте, – говорит девчоночка. – Я как раз закончу приготовления и отдохну немного.

Она краснеет и бросает на меня быстрый взгляд. Вижу в глубине её глаз малую толику разочарования.

***

Витюша поддаёт пара и хлестает меня веником. Ему это нравится – настоящее мужское времяпрепровождения. В столице ему редко удаётся провести время на природе или в бане. Я все дела оставил на него. Все свои обязанности переложил. Бросил свою жизнь ради мести.

– Тихон, дел много. Компания еле держится на плаву. Все конкуренты говорят, что ты сдулся и не вернёшься.

– Пусть говорят, – отмахиваюсь. – Не жди, пока я выйду на связь. Принимай свои решения. Ты столько лет работаешь вместо меня, что не обязан всё согласовывать. Я верю тебе. Берите заказы, работайте. А летом я вернусь.

– Ты уже окончательно всё решил? Точно вернёшься?

– Вернусь, как срок контракта истечёт. Я принял решение.

– С ней вернёшься?

– Да, – киваю. – Хочу ей помочь устроиться. Нельзя ей в деревню обратно.

– Я думал, что и по поводу неё всё решил…

– Нет, но, в любом случае, бросить её на произвол судьбы не смогу.

– Ладно. И хорошо. Спешка ни к чему.

– Расскажи мне лучше, Витюша, про Русланчика, – усмехаюсь я.

И он в своей манере травит байки, что я только диву даюсь. Много новостей пропустил. Много событий мимо прошли.

***

Севиндж спит. И я ложусь осторожно рядом. Накрываю ей ноги. К себе тяну. Опускаю лицо в её волосы. Проваливаюсь в сон.

– Тихон, уже половина одиннадцатого, – шепчет она. – Пора стол накрывать.

Распахиваю глаза. Она в нарядном платье, с привычными косами на голове. Притягиваю её к себе. Вдыхаю запах чистого тела. Помылась уже. Всё проспал.

Ради такого случая тоже выбираю одежду почище.

Охлаждаю шампанское. Ставлю на стол бокалы.

Здесь, на горе, связи нет никакой. Ни телевидения, ни радио. Лишь старые часы, стрелки которых неумолимо приближают наступление нового года.

Когда стрелки смыкаются на двенадцати, я открываю бутылку и наливаю чисто символически по бокалам.

– С Новым годом! – кричит Витюша.

– С Новым годом! – шепчет Севиндж.

– С новым счастьем! – усмехаюсь я.