Радость моих серых дней

Знаю, что не позволю никому обидеть девушку. Свою женщину. Маленькую. Милую. Сладкую. Но и проверять на прочность её не хочу. Не дай Бог!..

После неожиданного открытия я задействую все свои связи и предупреждаю, кого только можно. Витюша предлагает сразу выехать ко мне на помощь, но я останавливаю. Ещё рано. Лишь прошу держать руку на пульсе.

Хожу к пещере практически каждый день. И наконец вижу свежие следы.

Иду по кругу. Странная спираль. Словно путают меня специально. Подозрения недобрые лезут в голову. Так и есть. Специально.

Заметили меня. А когда? Не знаю. Их больше по численности, а я один. Точнее, не один.

Тороплюсь со всех ног назад. Домой. Нужно успеть увести Севиндж. Отослать в город. Отправить в Москву. Запереть в квартире на все замки. Чтобы ждала под защитой верных товарищей.

На подходе к дому вижу одного. У дерева отирается. Неслышно подхожу со спины, но сделать ничего не успеваю. Чувствую только, как заточка плавно входит между рёбер. Как в масло.

Только зверею от этой наглости. Скручиваю шею тому, кто стоит передо мной, и резко поворачиваюсь к подонку за спиной.

– Что ж ты, гнида, со спины нападаешь? – спрашиваю у сопляка и со всей дури впечатываю его лицом в дерево.

Иду домой. Кровь сочится и пропитывает вещи. Ох, испугается девчоночка. Переполошится. Главное, успеть. Главное, чтобы они не успели.

Меня заботит только один вопрос. И он совсем никак не связан с дыркой в моём теле.

Полкан встречает меня и безумствует. Чует кровь. Мечется в поисках обидчиков.

Севиндж распахивает дверь и меняется в лице.

– Тихон, что случилось?

Её испуганный взгляд мечется от моего лица к расползшемуся кровавому пятну на рубахе.

– Всё в порядке, – говорю я. – Оденься. Быстро.

Захожу и запираю дверь.

Севиндж молча собирается. Её руки трясутся. Ей никак не удаётся вставить пуговицу в отверстие. Подхожу к ней. Аккуратно, чтобы не испачкать кровью кофту, помогаю.

– Всё хорошо, – смотрю ей в глаза. – Обещаю тебе. Всё будет хорошо. Мне нужно, чтобы ты спустилась с горы и бежала на станцию. Там скажешь, что на меня напали браконьеры. Они разберутся. Они знают, что делать, и помогут тебе. Сиди на станции до утра. Если не приду, уезжай на электричке в город и иди в полицию у вокзала. Расскажи им всё, тебе помогут.

Отхожу нехотя и достаю из потайного места в шкафу пачку денег и ключи. Пишу адрес своей квартиры, номера Витюши и Руслана.

– Попроси ментов посадить тебя на поезд без документов. Они могут. Скажешь, что от меня. Позвони Витюше или Руслану, они тебя встретят и отвезут в мою квартиру. Езжай в Москву, Севиндж. Они помогут тебе. Они смогут защитить тебя, милая моя девочка. Я вернусь, как только смогу.

Её глаза полны слёз. Ни один из нас не ожидал, что прощаться придётся так скоро и так скомкано. Врезаюсь в её губы жадным поцелуем. Надеюсь, что всё обойдётся. Что она будет в безопасности.

– Идём, – говорю ей. – Нужно торопиться. Я доведу тебя до низины. Помогу пройти опасный участок.

– Ты должен пойти со мной, на станцию, – упрямится она, вцепившись мёртвой хваткой.

– Я не могу, Севиндж. Я должен вернуться. Должен убедиться, что за тобой никто не пойдёт.

– Я не уйду без тебя! – кричит она сквозь слёзы.

Я наклоняюсь к ней. Целую. Отчаянно. Чтобы поняла.

– Я не могу потерять тебя, Севиндж. Не могу! Ты должна идти. Я обещаю тебе, что всё будет хорошо! Слышишь? Я скоро найду тебя. Просто поверь мне. Прошу тебя. Я только проверю, чтобы за тобой никто не пошёл, и сразу найду тебя. Я тебе обещаю.

– Я не могу потерять тебя, Тихон, – шепчет она. – Я… не могу!

– Ты не потеряешь меня. А я не потеряю тебя. – обещаю я.

Тащу её силой к тропе. К спуску. Она ревёт и не смотрит на дорогу. Едва ли не падает.

– Здесь иди всегда прямо и не сворачивай никуда. Примерно минут через сорок быстрым шагом выйдешь на пустырь, к подножию горы. А там беги до станции, беги, не останавливаясь.

Она едва заметно кивает и смахивает слёзы. Тянется ко мне. Целует как в последний раз.

– Я буду ждать тебя, Тихон. Ты обещал мне!

Она быстро разворачивается и стремительно отходит. Я жду, пока её фигура не скроется за деревьями, и тороплюсь наверх.

Нигде поблизости нашего дома не было чужих следов, кроме того места, где я столкнулся с двумя утырками. Но проверить, не увязался ли кто за нами, не помешает.

Я возвращаюсь домой и извлекаю заточку, обрабатываю рану и накладываю тугую повязку. Не порез даже, а царапина. Глубокая, но не опасная для жизни.

Скоро подоспеет помощь. Севиндж уже дошла до станции. Должна была.

Достаю из потайной каморки ружьё и заряжаю. Выхожу за дверь. И застываю. На меня смотрят семь пар глаз, одна из которых принадлежит моей девушке.

Её рот связан какой-то грязной тряпкой, и она извивается, желая освободиться от грубой хватки рук человека, от которого я ну никак не ожидал такого.

Олег, смотритель соседнего участка заповедника, ухмыляется и встряхивает девушку.