Радость отцовская

Что-то жестко лежать… И одеяла нет… И подушки… Меня опять куда-то перетащили во сне?! Это что, местная традиция?! Надоело. Нужно спросить у отца, что делать и нормально ли это. Я не предмет обстановки и не рабыня, в конце концов. Допустим, глупости на то, что бы бороться с демонами у врагов хватает, но должны же они иметь хоть какие-то понятия о вежливости? Тем более что моя мать из знатной семьи. За такое неуважение, проявленное без важной причины, нужно наказывать. Как жаль, что отец запретил убивать, если есть возможность попасться. Значит, нужно разобраться, что происходит. И с какой стати эти наглые враги еще и разговаривают в присутствии спящего демона. А если бы мне из-за них кошмар приснился?

Я приоткрыла правый глаз. Так, многоликая здесь, не связана, значит серьезной опасности нет. Еще какие-то враги, то ли люди, то ли еще кто-то. Это не слишком важно. А на Флеан они как-то странно поглядывают. Наверное, позже нужно спросить, почему. Она не похожа на заспиртованную тушку какого-нибудь уродца, но смотрели на нее именно как на подобный объект. Эти враги не только глупые, они еще и ведут себя как дикари.

Я приподнялась на локте, и, окончательно открыв глаза, обратилась к многоликой:

— Флеан, объясни мне, что здесь происходит. — Враги засуетились. Их действия, судя по всему, сейчас не представляли опасности, и я ничего не предприняла.

— Они хотят понять, как заставить вас меньше спать. Этим они занимаются уже все утро. — Ответ многоликой все прояснил. Отец говорил, что с этим могут быть проблемы, потому что у врагов дети так не спят. Это я и сама проверяла не раз, во время вечерних нападений. Конечно, само отсутствие крепкого сна ни о чем не говорит, у детей союзников его тоже нет. Но они хотя бы знают, что это такое.

Враги, несмотря на то, что с нашей речью определенно не были знакомы, на звук среагировали.

— Таак, девочка проснулась… Ну, малышка, что ты скажешь по поводу своего сна? — Я не малышка. Мне уже десять лет, и у меня достаточно хороший рост. Когда я стою рядом с отцом, затылок оказывается сантиметров на десять выше его локтя, а он точно не маленький. Выше этих врагов, во всяком случае. Значит, я для них не могу быть малышкой.

Отвечать на вопрос я не хотела. С утра произнести кучу сложных слов — это не для меня. Тем более что я даже не позавтракала. Но что-то сказать нужно.

— Не важно. — Произносить эту фразу я наловчилась. Хотя зубы и язык все равно мешали.

— Флеан, объясни им все, что нужно для того, что бы пойти поесть. И быстро. — Есть хотелось достаточно сильно. Эльфятинки бы, нежной, сочной… Под соусом или просто жареной, а можно с сыром… И феникса я съела бы с удовольствием, или оборотня, и кровь единорогов тоже вкусная… Да и люди, если их хорошо приготовить, просто чудо. Ну почему нельзя все это взять с собой? Опять придется жевать концентрат, что за жизнь… Это просто несправедливо.

Я замечталась, и не слушала разговор, завязавшийся между моей охранницей и врагами. Перед глазами стояла соблазнительная картина — наша столовая и праздничный обед. Ну за что я должная пять лет сидеть в этой глуши? Ведь за всю жизнь еще ничего плохого не сделала! И не собираюсь, между прочим. Почему мне досталась такая тварь в матери? Зачем ей понадобилось тащить меня сюда? Хочу есть… И кого-нибудь убить. Прямо сейчас. И нельзя.

— Мы можем пока что идти. — Флеан осторожно коснулась моего плеча. Я поднялась на ноги. Что за одежда? Сапоги мои, белые, до колена. Одни из любимых. Но остальное… Ткань, похоже, сделана на станке, и совершенно невозможный фасон. Я не интересуюсь своей внешностью, но не настолько же! Нет, брюки еще терпимы, если не считать ткани. Но верх сидел отвратительно.

— Пошли. — Мы вышли в коридор.

— Флеан, что на мне надето? И как ты собираешься объяснить это убожество? — Я одернула широкий кружевной воротник рубашки. Она, как и черный жилет, сидела отвратительно. К тому же кружево явно было ужасающе дешевым. Почему я не могу нормально есть, и к тому же обязана носить такое?

— Здесь все дети носят нечто подобное. Форма. Изначально было хуже. Вместо брюк мне передали юбку. — Все носят… Отец что-то говорил по этому поводу. Хорошо хоть юбку носить не пришлось, я не хочу вести себя неприлично даже вне дома. Пусть никто ничего не узнает — враги и многоликая не в счет — нарушать моральные нормы не хочется. Я ведь всегда была очень хорошей. Это несложно, при комфортной жизни. Но я не позволю себе опуститься даже в сложных условиях. Буду следовать советам отца.

— Ладно. Ты, очевидно, перешила брюки, сделай с рубашкой то же самое. Или, еще лучше, поищи нормальную ткань, и сшей этот кошмар заново, из нее. Поищи в своих вещах, мою одежду не трогай. Ты в состоянии успеть сегодня? — Может быть, и из этого выйдет нечто не слишком ужасное. В конце концов, брюки выглядят не очень плохо.