Радость отцовская

Она уже гораздо смелее ударила, распоров мальчику щеку. Кричать он не мог, но очень хотел. Белые зубы мило проглядывали сквозь рану. Конечно, это длилось несколько секунд, потом все окрасила кровь.

Лицо Нэйле — я видела ее профиль — чуть заметно изменилось, как и ее чувства. Страха и неуверенности больше не было. Ненависть — осталась. И еще она почуяла боль. Не осознала этого, но следующий удар был нанесен без колебаний, со всей силы — а ее у этой полукровки было немало.

Кровь хлынула на пол. Моя игрушка почти ничего не осознавала. Била наугад, снова и снова, не обращая внимания на то, что терзает уже мертвое тело. Демоны убивают не так… Но все же это хорошее начало.

Я с удовольствием огляделась. Приятно было видеть чувства людей, только что наблюдавших расправу над членом их семьи. И их глаза… Это просто чудесно.

Я соскочила со стола и подошла к полукровке, положила руку ей на плечо.

— Нэйле, достаточно. Он мертв. — Полукровка остановилась и подняла мутный взгляд.

— Я… Правильно поступила? Не ошиблась? — Неуверенно спросила моя игрушка. Она была вся в крови. Нужно дать моей игрушке и амулет от грязи, сразу же по возвращению домой.

— Да. Но ты слишком сильно забываешься. Пойми, сейчас это просто развлечение. Не месть, а игра. — Я внимательно на нее посмотрела. Огорчена. Не хочет причинять мне неудобства. Очень интересно за ней наблюдать.

— Да. Я еще что-то могу сделать? — Она внимательно смотрела на меня широко открытыми глазами.

— Флеан скажет тебе, что нужно делать. — Я вернулась на свое место. Иногда наблюдение за тем, как убивает кто-то другой, ничем не хуже собственноручно совершенного убийства.

Я повернула голову к неподвижно стоящей Флеан.

— Попроси Нэйле вырезать то, что нужно тебе для приготовления пищи. — Многоликая молча кивнула. Потом обратилась к моей игрушке:

— Нэйле, пожалуйста, вскрой пятую от плиты женщину. — Люди все прекрасно слышали, и мне нравилось смотреть на их чувства. Особенно на те, что испытывала жертва.

— Я постараюсь. — Моя игрушка с сосредоточенным видом подошла к жертве. Полукровка не была уверена в собственных силах, но очень хотела сделать все правильно. Приятное сочетание.

Я поставила ногу на стол, положила на нее подбородок, и продолжила наблюдение. Конечно, Нэйле не хватало опыта. Она очень старалась, и все же мне было ясно — жертва умрет слишком быстро. Но эмоции моей игрушки оказались хороши. Полукровка начинала наслаждаться властью над живым существом, своей силой и чужой болью. Ненависть не исчезла — но теперь ведущая роль принадлежала не ей.

Моя игрушка старательно отрезала куски от умирающей женщины, Флеан Айэле жарила их на широкой сковородке. Я, полуприкрыв глаза, наблюдала за ними и за пленными людьми. И все же, самым интересным объектом была именно моя игрушка. Теперь, когда ее страх по отношению ко мне исчез, эмоции стали разнообразнее. И они были ничуть не менее интересными.

Жертва умерла еще до завершения блюда, как и следовало ожидать. Нэйле очень старалась, но убивать ее не учили. У меня создалось впечатление, что основным навыком, полученным ей от врагов, было умение ненавидеть. Неплохо — но явно недостаточно. Поручу Флеан Айэле заняться этим вопросом. Моя игрушка за пять лет должна не просто биологически стать демоном, это, в конце концов, желательно, но необязательно. Но освоить традиции, правила этикета, одним словом, культуру моей родины Нэйле обязана. И не просто освоить, а сделать ее естественной для себя. Но здесь действовать придется многоликой — и в мое отсутствие. Потому что сейчас полукровка в первую очередь моя игрушка, и должна быть свободна.

— Все готово. — Запах у результата коллективной работы Флеан Айэле и моей игрушки и в был весьма аппетитный. Нэйле, похоже, тоже так считала. Эмоции и любопытные взгляды, кидаемые в сторону сковородки, говорили сами за себя.

И все же, несмотря на аппетитный запах, я не чувствовала желания есть. Видимо, потому, что всегда была равнодушна к человеческому мясу. Лучше дома доем эльфийские уши.

— Нэйле, Флеан, можете перекусить. Я пока кого-нибудь убью. — Полукровка осторожна подошла к плите или прибору, ее заменяющему — сходство было весьма относительное. Многоликая перекладывала мясо на большую тарелку с грубо нарисованными синими цветами. Ей, как всегда, было все равно. Нэйле же испытывала интерес, странный, словно ей предложили что-то запретное. Хотя согласно вражьим обычаям именно это и произошло.

Никаких угрызений совести моя игрушка не испытывала, и это было хорошо. Похоже, единственное, что могло бы вызвать у нее это чувство — мое плохое настроение. Позже проверю правильность своих предположений.