Радость пирата

На этот раз обошлось без досадных неожиданностей. Хотелось бы надеяться, что самая рискованная часть операции закончилась благополучно. Все бы так, если бы не мучительная дилемма, что делать с мисс Уайком. Майлз не стал рассказывать родителям о том, что на борту посторонние. Зачем понапрасну тревожить их? Но что же делать с гостями? Высадить акушерку и доктора на берег и молиться о том, чтобы они никому не рассказали про то, что знают, или все же взять с собой? Логично было бы довезти их до Чарлстона, а затем пересадить на любой из кораблей, идущих в Англию. К тому времени как эти двое вернутся в метрополию, о визите герцога Кандлейского на побережье будет забыто.

Каким бы ни было отношение Майлза Кросса к деревенской повитухе, ему была омерзительна сама мысль о том, что придется нарушить данное ей слово. Конечно, во имя безопасности матери и отца он должен бы оставить ее на корабле до прибытия в Южную Каролину, но это означает, что пять-шесть месяцев окажутся вычеркнутыми из жизни девушки, причем ей придется провести эти долгие месяцы в море: возможно, страдать от качки, возможно, перенести шторм и все тяготы дальнего морского путешествия. При этом он заставит страдать не только Александру Уайком, но и себя самого. Шесть месяцев непрерывной пытки видеть ее без надежды удовлетворить страстное желание, которое загоралось в нем всякий раз, стоило Майлзу бросить взгляд на красотку.

«Постой, — сказал себе Майлз, — если мисс Уайком не такая уж невинная овечка, какой она представлялась вначале, то в суровом воздержании, возможно, нет смысла. Плавание может оказаться вполне приятным… Ясно как день, что женщина с подмоченной репутацией едва ли откажет…»

— Черт! — шепотом выругался Майлз, поймав на себе любопытный взгляд Марко, терпеливо ждавшего, когда капитан передаст ему штурвал.

— Что-то не так, сэр?

— Все так, Марко, — откликнулся Майлз.

Сейчас он готов был возненавидеть себя за то, что, принимая решение, руководствуется не столько интересами дела и близких, сколько собственными низменными желаниями. «Быть может, я слишком долго разыгрываю негодяя и настолько сжился с этим образом, что уже потерял собственное лицо, — подумал он. — Быть может, мисс Уайком права, и я на самом деле стал тем, за кого она меня принимает, — злобным чудовищем, грязным животным, ибо лишь существа, недостойные называться людьми, могли бы вынашивать подобные планы».

— Прошу прощения, капитан, но та бухта, в которой мы стояли, когда принимали на борт господина доктора и леди, совсем рядом. Надо ли мне отдавать приказ команде спускать паруса?

Майлз ответил не сразу. Два чувства боролись в нем. Медленно, как бы нехотя, он проговорил:

— Да, нужно, и сообщи Спанглеру, что я хочу с ним переговорить.

Дальнейшие приказания Майлз отдавал уже совсем другим тоном: быстро, уверенно и четко. Решение принято окончательно и пересмотру не подлежит. Он высадит пленников на берег вместе со Спанглером, дав ему приказ разыскать герцога и герцогиню и предупредить их об опасности.

Такое решение теперь представлялось единственно правильным и достойным выходом из создавшегося положения. Что бы там ни думала о нем мисс Уайком, Майлз не был бесчестным проходимцем, и, быть может, самым важным для него было то, что он умел держать слово и органически не был способен на подлость. Он отпустит свою златовласую пленницу на свободу, а там, какой бы грязью она его ни поливала, каким гадким ни считала, она никогда не сможет сказать, что Майлз Кросс не человек чести.

Марко быстро передал распоряжение капитана и вернулся к штурвалу вместе со Спанглером. Рассудительный, неглупый матрос не стал возражать против плана капитана. Спанглер неплохо знал здешние места и не сомневался в том, что сможет разыскать герцога и затем вернуться в Америку на любом из пассажирских судов, тем более что капитан ссудил его для этого приличной суммой золотом.

Передав штурвал Марко, Майлз сошел с капитанского мостика, намереваясь спуститься вниз, чтобы сообщить мисс Уайком и доктору о том, что вскоре им предстоит покинуть корабль. Майлз сам удивился тому, как у него сразу стало легко на душе. Много лет он старался уверить себя в том, что мнение о нем посторонних — ничто. Пусть себе считают его негодяем и Мерзавцем. Откровенно говоря, до сих пор его порой даже забавлял страх, который он внушал непосвященным, но отчего-то презрение этой миниатюрной молоденькой женщины больно ранило его, и возможность доказать ей, как она заблуждается, оказалась для Майлза даже важнее безопасности родных. И хотя он отчетливо понимал, что впоследствии может пожалеть об этом решении, сейчас он чувствовал себя куда веселее, чем несколько минут назад.

Почти бегом Майлз достиг каюты, в которой до ранения жил Джудсон, и вдруг остановился как вкопанный. Он велел Курту запереть дверь, но ключа в замке не было. Майлз толкнул дверь, и она открылась.

— Мисс Уайком? — позвал Майлз, но ответом ему была тишина.

В два прыжка он преодолел трап.

— Курт! — заорал Кросс, влетев на палубу подобно пушечному ядру.