Радость поутру

– Этот вопрос мы затронули одним из первых, – ответил Боко. – Я подчеркнул, что современный писатель – это упорный и неутомимый труженик. Его прежде всего интересуют деньги, и, добывая, он их откладывает.

– Ну, это должно было ему понравиться.

– Еще бы.

– Так, значит, все хорошо?

– Замечательно.

– Теперь дело за Берти.

– Да, будущее зависит от него.

– Он уговорит дядю, и…

– Нет, я не совсем то имел в виду. Боюсь, тут ты немного отстала от стремнин и водоворотов последних событий. Берти едва ли стоит заступаться за нас перед дядей. Его имя смешано с грязью.

– Смешано с грязью?

– Да. Я верно выражаюсь, Берти?

Я вынужден был признать, что он выразился более или менее верно.

– Дядя Перси почему-то возомнил, – принялся объяснять я, – что я был помощником и вдохновителем Эдвина в его поджигательской деятельности. И это сильно уменьшило мой вес как заступника. Теперь он так легко моему влиянию не поддастся.

– Что же с нами будет? – спросила Нобби дрогнувшим голосом.

Боко, подбадривая, похлопал ее по плечу:

– С нами все будет хорошо. Не беспокойся понапрасну.

– Но ведь если Берти не может замолвить за нас слово…

– Ты упускаешь из виду, какая у него многогранная натура. Он без труда может пролезть в окно буфетной. Этим он нам и поможет. Я много думал, и мне пришла в голову великолепная мысль. Что, если, сказал я себе, я спасу дом твоего дяди от ночного грабителя? Тогда почтенный родич убедится, что я человек достойный. И вымолвит: «Клянусь душой, отличный малый этот Фитлуорт!» Правильно я говорю?

– Пожалуй.

– У тебя какой-то неуверенный голос.

– Просто я подумала, что едва ли это когда-нибудь случится. В Стипл-Бампли уже лет двести не было грабежей. Сыр на днях на это жаловался. Для молодого честолюбивого полисмена, он говорил, тут не открывается никаких перспектив.

– Ну, это можно будет устроить.

– То есть как это?

– Организовать грабеж со взломом. Он произойдет в «Бампли-Холле» сегодня же ночью. Об этом позаботится Берти.

Тут возможно было лишь одно замечание, и я его сделал.

– Минуточку! – воскликнул я.

– Не перебивай, Берти, – укоризненно произнес Боко. – От помех разбегаются мысли. Сейчас объясню в двух словах, какой план я разработал. На рассвете мы с Берти пробираемся в усадьбу. Останавливаемся под окном буфетной. Он разбивает стекло. Я поднимаю тревогу. Он исчезает…

Это был в его плане первый пункт, который, на мой взгляд, заслуживал одобрения. Я сказал:

– А-а.

– … а я остаюсь и принимаю восторги и рукоплескания присутствующих. По-моему, дело беспроигрышное. Солидный домовладелец уорплесдоновского типа очень не любит, чтобы в дом, которым он владеет, вламывались посторонние; человеку, который пресечет в зародыше такую попытку, он обязательно распахнет объятия. И еще до начала дня, по моим расчетам, я получу от него обещание, что он будет танцевать на нашей свадьбе.

– Дорогой! Как чудесно!

Это воскликнула Нобби, а не я. Я же стоял, закусив губу, в нескрываемой тревоге. Мне следовало помнить, говорил я себе, что пьеса, которую написал Боко, принадлежит к криминально-приключенческому жанру, естественно, что и план, родившийся в его отравленном сознании, будет в том же духе.

Ведь если постоянно думаешь про то, как раздаются вопли в ночи, и гаснет свет, и человеческие руки высовываются прямо из стены, и все бегают по дому, крича: «Призрак приближается!» – само собой, в минуту опасности ничто другое и в голову не придет. Я тут же, не сходя с места, решил, что отвечу решительным «нет». То есть Бертрам Вустер всегда рад оказать дружескую поддержку грезам юной любви, однако всему есть границы, и притом очень четко прочерченные.

Вижу, Нобби умерила свои восторги. И тоже стоит, прикусив губу.

– Конечно, это чудесно. Но…

– Не нравится мне это «но».

– Я только хотела спросить, как ты объяснишь?

– Что объясню?

– Каким образом ты оказался там принимать восторги и рукоплескания.

– Очень просто. В Стипл-Бампли все знают, как я тебя безумно люблю. Вполне естественно, что я прихожу ночью в сад и гляжу на окно своей возлюбленной.

– А-а, понятно. И вдруг ты услышал звук…

– Странный такой звук, вроде звона разбитого стекла. Зашел за угол дома, а там кто-то разбивает окно буфетной.

– Ну конечно! Теперь мне все ясно.

– Я знал, что ты поймешь.

– Значит, все зависит от Берти.

– Абсолютно все.

– А вдруг он не согласится?

– Пожалуйста, не говори так. Ты можешь ранить ему душу. Разве ты не знаешь, что он за человек? У него стальные нервы, и, когда надо помочь товарищу, он не остановится ни перед чем.

Нобби глубоко вздохнула.

– Он замечательный, правда?

– Ему нет равных.

– Я всегда его очень высоко ценила. Когда я была маленькая, он подарил мне на три пенса кисленьких леденцов.

– Его щедрость не знает границ. Это свойство настоящего мужчины.

– Я им так восхищалась!

– Я тоже. Не знаю никого, кем бы я восхищался больше.

– Тебе не кажется, что в нем есть что-то от сэра Галахада?

– Я как раз хотел тебе это сказать.

– Конечно, ему и в голову не придет отказать в рыцарской услуге.