Радость забвения

Здесь, на берегу, он рассказал ей о своих страхах и разочарованиях. Они бродили почти всю ночь, и он вспоминал свой первый репортаж. Восемнадцать месяцев — полтора года — он провел на Дальнем Востоке, среди измученных войной людей, и как же обрадовался, когда его перевели в Европу! Полгода он прожил в Италии и Франции, прежде чем отправиться в Грецию, в которую навсегда влюбился, особенно в остров Родос. Его образ жизни ничем не отличался от простой жизни крестьян. Он выходил в море вместе с рыбаками. Они приняли его как родного, и он делил с ними радость и горе, веселился на свадьбах и горевал на похоронах.

Ник рассказал ей, как эти люди вдохновили его на первый роман. Многие из персонажей были его друзьями, с которыми он вместе жил, смеялся и плакал. Аби не уставала его слушать. Его живой язык и умение подчеркнуть самые важные детали словно воссоздавали перед ней далекие страны и отважных людей. Она чувствовала гордость от того, что он приобщил ее к своему прошлому, и от этого они становились еще ближе друг к другу. Ник все знал о ней, а она — о нем. Они словно закладывали фундамент будущей общей жизни.

Но они и спорили. Аби грустно улыбнулась. Их политические взгляды совершенно не совпадали, и они не находили согласия, обсуждая федеральные законы, законы штата, экономические нововведения — хоть это не мешало им уважать мнение друг друга.

День заканчивался смехом, нежными взглядами и такими же ласками. Ник не торопил время, давая Аби окончательно избавиться от воспоминаний прошлого.

В среду Аби в первый раз после несчастного случая пошла в магазин и очень обрадовалась, когда Ник приехал в час ленча. Он вновь наполнил корзину салатом, горячими булочками, фруктами… Аби провела его по крутой винтовой лестнице на третий этаж, где у нее хранились старые книги и журналы, собранные еще тетей.

Ник был просто заворожен дневниками морского капитана, который жил в Кэмдене в восемнадцатом веке и очень подробно описывал колониальный быт и свои морские путешествия с бесценным грузом табака, в основном в Англию.

У них уже выработалась привычка вместе отдыхать днем. На это время Аби сбегала от шумных покупателей, а Ник — от пишущей машинки, и они уединялись.

— Рапунзэль спустила бы мне сверху свои золотые косы, — пошутил Ник, когда Аби в первый раз повела его вверх по лестнице.

Аби рассмеялась, наморщив нос:

— Если тебе нужна девушка с длинными косами, надо было приехать неделей раньше.

В комнате с кондиционером дышалось легко. Ник немедленно уселся на пол и принялся листать старые дневники. Аби устроилась на подоконнике и стала соображать, какие календари ей заказать, пока еще есть время. Она сидела и вздыхала, просматривая один за другим рекламные проспекты.

— Закажу-ка я морской календарь. И еще один — с афоризмами, — объявила она, покончив с йогуртом. — Можно, конечно, и с красивыми мужчинами и женщинами… Ник, ты как думаешь?

Ник посмотрел на нее невидящими глазами.

— Ты думаешь, лучше животные, старинный интерьер и какие-нибудь древности?

Ник, улыбнувшись, покачал головой.

— Тебе что, вообще ничего не нравится? Ник, Ник, почему ты на меня так смотришь?

Она смолкла, когда он, как кошка, перебрался к ней на подоконник. У нее перехватило дыхание от его взгляда, и сердце бешено забилось в груди.

— Знаешь, я никогда не думал, что, наблюдая, как кто-то ест, можно получать эротическое удовольствие.

— Ник…

Аби широко открыла глаза, и у нее мгновенно вспыхнули щеки от его тревожащего душу взгляда. Она даже не заметила, как рекламные брошюрки, прошелестев, упали на пол. И ни о чем не могла думать. Страсть завладела ею, а его умелые руки быстро довели ее до такого же состояния, в каком пребывал он сам.

Он провел языком по ее трепещущим губам, впитывая их сладость, прежде чем прижался к ним с такой страстью, что голова у нее вдруг сделалась совсем легкой и пустой. Она обняла его за шею, притягивая к себе, и он прошептал:

— Клубничный йогурт — тоже оружие Афродиты.

Его руки гладили ее спину, и он откинулся назад, чтобы полнее ощущать соприкосновение их тел. Он целовал ее подбородок, шею, и она страстно выгнула тело, давая ему понять, что вся ее плоть жаждет его ласки. Ник прижался губами к ее груди, коснулся зубами сосков. Потом его губы опять вернулись к ее устам. Их разделяла только одежда, а Аби все плотнее прижималась к нему, забыв обо всем на свете и требуя новых ласк.

— Ах, вот вы где, — промурлыкала Ди. Ее слова обрушились на них, как холодный душ. — Я умираю от голода, чуть не падаю в обморок, не знаю, что делать с покупателями, телефон трезвонит… Да, кстати, Ник, звонил твой отец. Он просил кое-что купить на рынке. Вот список. Он там готовит нечто французское на обед и…

— На днях я оставлю тебя тут одну, — прошептал Ник на ухо Аби.

Высвободившись из его объятий, Аби встала, виновато улыбнулась сестре и поправила юбку. Как ни тягостно было, она и Ник покорно выслушали все, что хотела сказать им Ди.