Радость

Несбыточная мечта заключается в том, чтобы стать чьим-то «особым любимчиком». Эта явно нарциссическая установка станет для данного индивида побудительным стимулом к тому, чтобы доказать свое превосходство тем или иным способом — а на самом деле таким способом, который был желателен его родителю-обольстителю. Однако данная особая любовь не является глубокой связью между двумя индивидуальностями, поскольку она основывается на иллюзиях и на внешних проявлениях, а не на подлинных чувствах. Если любовь представляет собой особые взаимоотношения между двумя людьми, то это происходит потому, что любовь является особым чувством. Именно любовь делает взаимоотношения особыми, а не особые качества двух людей заставляют их полюбить друг друга. Отношения, в основе которых лежит видимость, никогда не смогут принести удовлетворения и быть длительными, и пострадавшие лица, обращаясь к терапевту, будут испытывать определенное отчаяние, а также надежду на то, что терапия поможет им осуществить свою мечту — добиться, чтобы их воспринимали и любили как людей особенных.

Указанное желание переносится на терапевта, который подсознательно рассматривается пациентом как родитель, обещавший исполнение желаний. Пациент готов проделывать все, о чем его только попросит терапевт, питая иллюзию, что завоевание любви терапевта приведет в результате к самореализации. Терапевтическая ситуация может оказаться в высокой степени наэлектризованной этими невысказанными предвкушениями. Но точно так же, как это имело место в исходных инфантильных и детских ситуациях, все это закончится неудачей и чувством отчаяния, испытываемым пациентом применительно к терапии. Терапия — не поиски любви, а поиск знаний о самом себе или (можно выразиться и таким образом) поиск любви к себе. Если человек ищет в терапии полноты самоудовлетворения через посредство любовных взаимоотношений, то он будет разочарован. Такой человек обязательно снова впадет в свое извечное отчаяние. В психотерапии такое случается постоянно, поскольку только человек, пребывающий в отчаянии, станет думать, что любовь и спасение лежат вне его собственного Я. Если пациент в состоянии принять тот факт, что его отчаяние берет начало в собственной внутренней пустоте, то дорога к преодолению отчаяния и достижению полноты бытия для него открыта. В последующих главах мы внимательнее взглянем на эту «дорогу», чтобы увидеть, что еще требуется от пациента для обретения своего Я.

Глава 5. Гнев: эмоция, которая излечивает

В предшествующей главе я рассмотрел такую эмоцию, как печаль, обратив при этом особое внимание на ее выражение в форме плача. Мы видели, что все пациенты нуждаются в плаче для разрядки боли и печали, которые вызваны всякого рода физическими и эмоциональными «ранами» и вредоносными воздействиями, нанесенными им в детстве. Зачастую детей учат ни в коем случае не плакать, и часто за плач их наказывают или, по крайней мере, словесно осуждают. Результатом запрета плакать являются сильные хронические напряжения во внутренней мышечной системе тела, особенно в тех ее частях, которые связаны с дыхательной и пищеварительной функциями. Указанные напряжения стягивают дыхательный тракт, в сильной степени ограничивая и стесняя дыхание человека, уменьшая его энергетические ресурсы и сужая диапазон возможностей его вокализованного самовыражения. Но это далеко не единственный негативный эффект от упомянутых травм времен детства. Сильные напряжения развиваются и во внешней мускулатуре тела, одна из основных функций которой состоит в том, чтобы перемещать человеческий организм в пространстве. Тело едва ли не любого из моих пациентов служит отражением болезненной, нездоровой истории его жизни, и это находит отражение в утрате им грациозности движений и в своего рода «расщелинах», отделяющих друг от друга основные сегменты тела — голову от туловища или таз от грудной клетки. Указанные «расщелины» разрушают цельность личности, которую не удастся восстановить посредством одного лишь плача. В подобной ситуации в качестве восстановительной или защитной эмоции выступает гнев. В каждом из моих пациентов имеется изрядный запас подавленного гнева, во многих случаях доходящего до деструктивной, разрушительной ярости — того гнева, который они не смогли выразить в бытность свою детьми, когда им причиняли боль. Если мы хотим, чтобы тело восстановило свою жизненную силу и цельность, то эти накопившиеся деструктивные чувства должны найти свое выражение в каком-то безопасном месте и безопасным способом. Однако надо заметить, что, как и в случае с плачем, все пациенты испытывают большие трудности в том, чтобы эффективно и надлежащим образом выразить свой гнев. А без наличия такой способности человек либо сам становится жертвой, либо делает своими жертвами других людей.