Радостная весть

Напоминаю тем, кто мало знаком с физикой. Физики это знают. Есть в физике принцип неопределенности. Объясняю вкратце его суть: когда аппарат изучает мельчайшие частицы вещества, микрообъекты, в какой-то момент он сам начинает с ними взаимодействовать, - понятно, естественно, - и тогда уже результат опыта становится точно не установим: мы уже не знаем, где объективно законы движения этих микрочастиц, микрообъектов, а где воздействие нашего аппарата, и выйти из этого тупика невозможно. Так вот, когда человек познает таинственные миры; что познает? - его дух познает! он вступает в активное соприкосновение и взаимосвязь с этими мирами, и что он может получить от этого, мы же не знаем!

Все равно как это было с опытами Кашпировского. Что он обладает силой, точно знаем, но кто знает, и он не знает, Анатолий Кашпировский, какова природа этой силы. Что изучено? Все вслепую, все вслепую... Поэтому одним становилось лучше, другим становилось хуже, то есть это все был метод проб и ошибок. Но эта сфера весьма опасна, чтобы в ней можно было вот так орудовать методом проб и ошибок. Ведь никто не станет работать с болезнетворными бактериями таким методом, потому что это опасно, требуется высокая мера осторожности, а есть, как говорит один русский православный мыслитель, микробы зла. Есть микробы демонического начала, которые нельзя увидеть в микроскоп, но они действуют на нашу душу.

Вот повторяю, возвращаясь к этой теме, почему Церковь является противницей многих таких вещей. Начинается с невинных опытов, а кончается трагедиями. Я однажды, много лет назад, лет тридцать назад, стал перебирать всех известных мне людей, которые долго, систематически, упорно занимались спиритизмом. И вдруг я понял, что у всех были поломанные судьбы, у всех была искажена жизнь. Конечно, это опыт не чистый, так сказать, потому что я взял, так сказать, ну, там было, может быть, десятка два с половиной людей, но все-таки это навело меня на мысль... Вы, вероятно, слышали, что такое спиритизм - попытка вступать (в контакт) с какими-то иными измерениями таким способом, что человек становится проводником, то есть через него действуют, как электричество через провод, через него действуют эти совершенно неведомые нам силы. Так откуда мы знаем, насколько это безопасно для человека?

У меня работал один художник в церкви, который говорил, что он не верит в спиритизм. Я говорю ему: - Очень хорошо, тогда не думайте (об этом). Но все-таки его это беспокоило, он нашел человека, у которого прекрасно это получалось, медиума, проводника, и вызвал дух Лермонтова. Этот дух продиктовал стихотворение. Нескладное, но все-таки стихотворение. Раз в нем фигурировал пистолет, два, и какие-то еще были элементы, я сейчас не помню, ясно связанные с Лермонтовым. Любопытно, что при таких сеансах некоторые люди писали ругательства, как бы с того света, какие-то неприятные такие вещи говорили. Создавалось впечатление, что человек входит в контакт не с самой личностью умершего, а с какими-то отбросами этой личности, с какой-то тенью, с какой-то карикатурой. Но входит он каким способом? Путем взаимопроникновения, когда он становится сам, повторяю, проводником его. А что может за этим последовать?

Таким образом, только в ту эпоху, когда человек достигнет высокого духовного и нравственного уровня, возможно, будет поставлен серьезно вопрос о правомерности изучения таинственных миров. Пока люди к этому очень плохо готовы.

И Штейнеру не удалось приблизить теософию к христианству, потому что для него в его видениях, так сказать, Христос стал Богом, исходящим с Солнца, солнечным Божеством. Это, так сказать, локальное планетарное явление, конечно, не может быть сопоставимо с тем, что мы открываем в Евангелии.

Другой вариант попытки приблизить теософию все-таки к европейскому сознанию был предпринят другой замечательной русской женщиной - Еленой Ивановной Рерих. Елена Ивановна тоже была необычайно склонна к буддизму. Но ее, как женщину необычайных талантов и жизнеутверждения, - она с мужем проделала колоссальные путешествия, она любила природу, человека, жизнь, но Восток ее и Рериха как бы гипнотизировал. Они всегда оба воспринимали Азию в какой-то романтической дымке. Когда смотришь на волшебные полотна Рериха-отца, то думаешь, что, наверное, таких пейзажей нет в природе, это все его видения, но чудные видения. Но как быть, как приблизить?

Они путешествовали в двадцатые годы. Мир в то время шел к светлому будущему коммунизма, и казалось, что это-то и есть "то самое".

(Конец первой кассеты)