Радуга 1

Музыка неожиданно изменилась, так ненавязчиво и почти незаметно, как это случается с хорошей музыкой и никогда не происходит с российской попсой или с, так называемым, шансоном. Только что было «Воскресенье», а уже под утонченные пассажи Анджело Бадаламенти поет великолепная Джули Круз. Саша потянулась на диване и решилась подняться. Еще впереди столько дел: опустить ладонь в воду и смотреть, как сквозь желтизну воды белеют пальцы, посидеть на скамье лодки пока не станет неуютно от сырости досок. Можно, конечно, выкопать пару оживающих червячков и скормить мелким окуням, озорующим у камышей. Запихать в червя крючок, то-то полосатые рыбы удивятся. Да, дел невпроворот. Главное — никуда торопиться уже не надо ни сегодня, ни завтра, ни в течении недели. Коммунальные платежи уплачены, идиотские гибэдэдэшные техосмотры пройдены, бессмысленные налоги внесены, все паспорта легитимны, а визы проставлены. Так в этой стране живут единицы, если не десятые доли единиц. Практически невозможно соблюсти всю дрянную и сволочную процедуру годовой «платы» за гражданство. Но Саша перед очередной командировкой расстаралась.

Меч ее влек, хотелось держать его за черную рукоять и гладить узорчатый клинок. Причем, гладить чьим-то вражеским телом, чтоб разлетались в разные стороны руки-ноги, чтоб голова, разинув рот в немом крике, откатывалась, как футбольный мяч. Саша надувала ноздри и удивлялась самой себе. Потом, решившись, пошла в клуб, где лупятся на деревянных палках, изображающих оружие. Новичком она была не единственным, поэтому никакого дискомфорта она не ощущала. Рядом прыгали с угрожающими криками пузатые дядьки с соседствующей с клубом улицы Зодчего Росси. Их шеф погнал, а то журналистскими расследованиями пыхтящей братии заниматься было неловко, даже несмотря на былые молодые заслуги в джиу-джитсу, самбо или русбое. В клубе она освоилась быстро, люди там собирались незлые, иногда даже после ожесточенных маханий палками ходили пить пиво в пивной ресторан «Очки», он же «Жигули», на угол Невского. Когда-то над «Жигулями» висела рекламная вывеска с очками, никакого отношения не имеющего к пиву, зато рекламирующий соседствующий магазин-салон коррекции зрения.

Однажды приблудились два сотрудника какого-то подразделения внутренних органов, записались, проплатились, погарцевались, но потом ушли, тщетно пытаясь вернуть деньги за неиспользованное время. Чтобы биться с ними стояла очередь, люди, даже новички, становились с палками наперевес, горя глазами, как на последнюю битву. Менты, умудренные практическим опытом владения дубинки, быстро осознали свою ошибку, что не подались в свои специализированные клубы внутренних органов, где все — нормальные люди, и нет ни одного урода из разряда населения. Они ушли, но обещали вернуться. Так и сгинули безвозвратно.

На второй день работы Саше было поручено провести ознакомление с действием религиозных и околорелигиозных организаций. Ее удивило, стоило повнимательней присмотреться к сливным дождевым трубам, сколько на них объявлений о провидицах и «глазниках», снимающих сглаз, а также сопутствующих чародеях. Она кропотливо записала и систематизировала оставленные телефоны, сколько хватило терпения блуждать по разным районам Петербурга. Потом принялась за газеты. Хотела еще проанализировать телевизионные каналы, но вовремя вспомнила предостережения Аполлинария:

— Никогда не смотри телевизор, любезная Александра Александровна. Особенно всякие ток-шоу. Не стоит глядеть также сериалы, тем более нашего доморощенного производства. Постарайся избегать новостные передачи, а также юмористические, развлекательные, песенные программы. К фильмам тоже рекомендую относиться с пониманием — не стоит на них тратить время.

— Так что же тогда остается? — удивилась Саша.

Аполлинарий пожал плечами:

— Ну, с определенной долей риска, можно спорт посмотреть. Но самый идеальный вариант — это ДВД, или Blue-ray проигрыватель. Взяла фильму, либо «Прожектор Пэрисхилтон» — и созерцай. Ни тебе гадкой и тупой рекламы, ни тебе лишних кадров, ни тебе негатива. Впрочем, мои советы носят лишь рекомендательный характер. Есть потребность — пожалуйста. Наше телевидение несет в себе изрядную толику угрозы для психики. Впрочем, тоже самое, даже с большей степенью уверенности, можно сказать про газеты и журналы и даже книги. Писательство, как класс начали бить с благословенного 56 года, к началу девяностых битье закончилось. Классики литературы, не столь уж редкие в царское время, все равно как-то произрастали после, вплоть до «лысого кукурузного» знатока всех искусств. Потом наступил запрет, но инерция осталась. Вплоть до 85 года, когда «Миша из города гремящих статуй» развел руками: все вакансии на писательство кончились. Теперь каждый сам за себя, точнее — сам под себя. Вот и развелись всякие Ясени и Наташины. Ну, да ладно, о чем это я?

— О телевизоре, — напомнила Саша.