Радуга

Жан-Люк был слишком близок — на расстоянии последнего удара сердца старшего брата — к тому, чтобы заполучить долгожданное королевство. И не имело значения, какие предсмертные заявления сделал бы Александр о своем нерожденном ребенке и защите Изабеллы и малыша: реальность заключалась в том, что Жан-Люк никогда не позволит ребенку Александра отнять у него престол.

Да Изабелла вовсе и не желала для своего ребенка этого королевства. Все, что она хотела, после того как простится с обожаемым Александром, — тихо провести остаток жизни, любя свое дитя. А Жан-Люк — алчный, безумный, жестокий — пусть получает Иль.

Вскоре после похорон мужа Изабелла покинула Иль, но люди Жан-Люка тут же последовали за ней. Ее беременность пока не была заметна, а намерения Жан-Люка не оставляли сомнений: его дьявольская одержимость Изабеллой, словно вечнозеленое ядовитое растение, все еще не умерла. Изабелла попыталась скрыться от преследователей, но бесполезно. Со временем ее беременность перестала быть тайной, отчего зловещая бдительность Жан-Люка усилилась.

И вот теперь, три дня спустя после того как она навсегда попрощалась с крошечной дочерью, Изабелла возвращалась на остров только для того, чтобы выплеснуть свою безграничную ненависть на человека, разлучившего ее с единственным ребенком, ребенком любимого Александра.

Во времена правления Александра дворец, как и весь остров, был прекрасным, гостеприимным местом, открытым для всех желающих полюбоваться его великолепием. Но сейчас ворота дворца были наглухо закрыты, а до зубов вооруженные охранники служили безмолвным, но точным доказательством того, что принц Жан-Люк находится в своей резиденции. Несмотря на немалое состояние, доставшееся Жан-Люку после того как Александр выслал его, за годы изгнания младший Кастиль нашел новые злодейские пути увеличения своего богатства, а главное — обретения чуть ли не безграничной власти. Умирающий Александр уже знал, что его братец известен во всем мире как самый беспощадный террорист и торговец оружием и наркотиками.

При новом монархе прекрасный мраморный дворец превратился в крепость, точно на веселое райское местечко накинули мрачный полог.

«Даже птицы не поют», — с грустью подумала Изабелла.

И теплый воздух, наполненный когда-то тончайшим ароматом экзотических цветов, теперь стал неприятно холодным, лишенным запаха. Изабелле вспомнились волшебные радуги, появлявшиеся каждый вечер после живительного тропического дождя. Может быть, мрачная атмосфера острова погасила сверкающую палитру красок, стерла иллюзорную память о том, что ушло навсегда?..

— Изабелла? — прошептал Жан-Люк; дыхание его замерло, как и всегда, когда он лицезрел свою прекрасную невестку.

Взгляд же его темных глаз оставался холоден и непроницаем, несмотря на то что все существо Жан-Люка наполнилось не просто как всегда извращенной похотью, но отчаянным, страстным желанием обладать этой женщиной полностью и безраздельно.

— Подонок!

— Изабелла…

— Как я тебя ненавижу!

— Не надо меня ненавидеть, cherie[4]. Отец делает то, что обязан делать для своих детей.

— Ты сделал это для самого себя! Тебе нужен был Иль, и ты уже успел отравить своим ядом его чудесный воздух.

— Сколько гнева, Изабелла! Ты слишком прекрасна, чтобы попусту так сердиться.

Жан-Люк с трудом оторвал взгляд от Изабеллы и посмотрел мимо нее. Изабелла обернулась и увидела замечательно выполненный собственный портрет. Перед смертью Александра она отправила всю переписку, дневники, портреты и фотографии — все реальные символы их любви — в свой замок в Луаре.

Но этот портрет заказал Жан-Люк, и написан он был маслом со знаменитой фотографии Изабеллы, сделанной двенадцать лет назад в дворцовых парках Монако. Они с Александром присутствовали там на брачной церемонии своих близких друзей — Ренье и Грейс, — принца и принцессы еще одного очаровательного средиземноморского королевства.

Потрясающая фотография была опубликована на цветном развороте журнала «Лайф», несмотря на то что принцесса Изабелла Кастиль была лишь гостьей. Но выглядела она как сказочная невеста: Изабелла стояла среди белых гардений, выражение очаровательного лица соответствовало светлым надеждам знаменательного дня. И фотография получилась еще более романтической, даже интимно-романтической, поскольку Изабелла надела в тот день свое любимое сапфировое ожерелье, подаренное ей любящим мужем.

За прошедшие годы появлялось множество фотографий Изабеллы и Александра: она — женственная и прекрасная, он — мужественный и красивый. Эти фото запечатлели не только Изабеллу, но и знаменитые драгоценности Кастилей стоимостью в миллионы долларов. Однако Жан-Люк заказал портрет для личной коллекции именно с той фотографии, где на Изабелле было самое любимое ее украшение!