Радуга чудес

Приведенному случаю можно дать довольно простое объяснение: умершая, как подавляющее большинство людей, не была осведомлена (или была недостаточно осведомлена) о жизни человеческой души после смерти в условиях существования в Тонком (астральном) мире. Подобно многим умершим, она сразу после смерти не поняла, что с нею произошло, и по-прежнему считала себя живой в физическом значении этого слова и поэтому продолжала вести себя, как таковая. Она надело свое обычное черное платье, не сознавая, что это не ее прежнее платье, о мыслеобраз, неосознанно ею тут же созданный, ибо в Тонком мире мысли творят реальные для того мира предметы.

Вместо доступной душе возможности переноситься по воздуху в другие сферы она, как обычно, решила выйти и спуститься по лестнице, где и встретилась с рассказчиком. Последний, надо полагать, обладал в небольшой степени ясновидением, чему могли способствовать удачно сложившиеся атмосферные условия, благоприятные для частичной материализации. Во всем этом случае не было ни «предзнаменования», ни особого «явления»; это был только небольшой всплеск волны огромного океана окружающей нас незримой жизни.

Из письма друга [20]

«Я гуляла с собаками в лесу, что невдалеке от нашего дома. Было солнечное утро, время — половина десятого. По аллейкам спешили запоздалые студенты, и собаки кувыркались в шуршащих листьях у моих ног. Вдруг я услыхала донесшийся издалека детский крик: «Мама! Мама! Мама!» Кричал ребенок, кричал не «ма-а-а-а-ма» призывно, а так, словно хотел успеть остановить человека перед обрывом или ямой. Отчаяние в голосе и «скорей, скорей» слышалось в этом крике. Я сняла даже платок, чтобы открыть уши и слышать яснее. И голос доносился с той стороны, где я испытала тяжелую минуту недели две тому назад.

Я тогда также гуляла с собаками и со мной был мальчик-сосед, тоже с собакой, — она отбежала от нас и вдруг призывно залаяла. Мои собаки помчались к ней, подошли и мы с мальчиком. Из земли, вернее, из кучи гнилого мяса в земле торчала трубчатая кость, по величине такая же, как человеческая предплечевая. Мальчику сделалось дурно да и мне стало не по себе при виде этой гнили. Но когда мы отошли, мальчик сказал: «Это кость ребенка». Тогда и мне дурно сделалось. Мои собаки обычно хватают всякую падаль, а эту кость не взяли, даже попятились от нее. Я, конечно, позвонила в милицию, так как были слухи, что не так давно пропала одна девочка. Ее так и не нашли.

И вот, когда я услышала призывный детский голос, я, каюсь, не нашла в себе храбрости пойти на голос, да и он уже прекратился. Крик-то мне послышался с той стороны, где мы нашли кость. Но о ней я в то утро и не подумала, только позднее все вспомнила и сопоставила…»

* * *