Радуга чудес

Как будто были похороны. Его тело положили в гроб, обсыпали цветами. Хотелось подойти ближе к этому «телу», лежащему в розах. Вдруг поднимаю голову и вижу, что стоит папа — другой, настоящий — невдалеке от своего гроба с телом. Папа стоит молодой, красивый, стройный, в том темно-синем костюме и белой сорочке, в каких он выступил на торжественном собрании в Обществе имени Рериха, когда стал его председателем. Он был именно таким, каким был в самое счастливое время своей жизни, когда Елена Ивановна написала о благословении его Великим Учителем М. на пост председателя Общества имени Рериха.

На лице папы торжественная, сияющая улыбка. Он по-настоящему счастлив.

Когда я увидела его улыбку, он прикрыл рот рукой — «чтобы другие, посторонние, не увидели, что он «мертвый» улыбается», — взял мои руки в свои и крепко, тепло и ободряюще сжал, давая мне свое благословение и силу духа…

* * *

15-16.12.1960 г., рано утром.

Куда-то лечу, спешу к какому-то сроку.

Во сне осознаю, что прошло 40 дней со дня смерти папы, и теперь он может вернуться обратно в нашу жизнь и жить вместе с нами, в нашей большой комнате. Но я чувствую его теперь таким настоящим, реальным, близким и живым и, если так можно сказать, «существенным», каким почти никогда не могла его почувствовать при жизни. Я почувствовала именно присутствие его духа, независимого от физического и астрального тел. Эта встреча была неописуема; она превышала все встречи земные, настолько реальным, близким, настоящим, живым был папа. Почувствовав его таким, я от счастья ликую и кричу во весь голос: «Жив! Жив! Папа жив! Смерти нет! Смерти нет! Смерти нет!» Тогда папа подходит к буфету, где хранятся наши документы, достает из ящичка справку о своей смерти и уничтожает.

Проснулась и долго не могла понять, где я нахожусь; сознание было необыкновенно ясное, бодрое, переполненное счастьем; энергии много, как после утренней прогулки, но долго не могла войти в свое тело, и, когда витала, долго не работал центр равновесия, пол показался не на месте, очень кружилась голова.

Рано утром 5.11.1960 г. видела сон: Юрий Николаевич дает всем нам большие билеты, на которых написано большими буквами «Билет Жизни». Папа отказывается от своего билета и отдает его нам с Леопольдом.

В это же утро папа ушел из жизни.

6.11.1960 г. вечером в день смерти папы одна его знакомая слушала у себя в комнате хорошие пластинки (исполнение Клайберна). Вдруг она видит, что ее собака соскакивает с места и начинает вилять хвостом, как будто кто-то хорошо знакомый вошел в комнату; потом смотрит на тот стул, где обычно сидел папа, когда приходил к ней; потом собака положила свою морду как бы на колени кого-то невидимого нами и смотрела вверх, будто в глаза этого невидимого гостя.

Петина история

Отпевание подходило к концу. Хотя гроб не «утопал в цветах», все же букетики первых весенних цветов украшали изголовье молодого покойника — ему не было даже полных 16 лет!

Среди набившихся в избу соседей немало было подростков — товарищей покойного по детским играм. Какими-то ошалелыми глазами глядели они на лицо своего непонятно спокойного друга в гробу, на убитое горем лицо Арины, его матери… Вот уж скоро отпевание кончится, начнется прощание, потом глухо застучит молоток по забиваемым в крышку гвоздям, и никто уже больше не увидит Петю, как и сам он не увидит голубого неба и ликующего весеннего дня…

Священник пропел последние формулы обряда, замолчал, взглянул на лицо покойника и уже собрался произнести: «Прими последнее целование», как вдруг заметил, что кисть руки покойного явно зашевелилась. «Летаргия! Сейчас встанет!» — мелькнуло в голове священника, он тут же сообразил, как это отразится на слабонервных плачущих женщинах — какая паника может подняться, и поэтому дрогнувшим голосом произнес:

— Слабонервные, уходите!

Но таких не нашлось ни одного: шелест крыльев Редкого События сковал всех: как зачарованные, с вытаращенными глазами они смотрели на юношу, который медленно приподнялся в гробу и, сидя, обвел всех глазами, потом слабым голосом спросил:

— Где я? Что со мной?

Арина так и рухнула на него:

— Сынок мой! — и забилась в нервном припадке.

И загудела изба:

— Жив! Жив! Ожил!

И когда все успокоилось, посыпались на Петю вопросы про Тот Свет, откуда он вернулся.

— Ну, как там? Что видел? Что чувствовал? Расскажи, Петя! И рассказал Петя историю своего сна бесхитростно, ненадуманно, а так, как он ее пережил и воспринял. А было, по его словам, так.