Радуга Ллинн-Хейма

Разошлись мы поздно. Каждый строил предположения о сроках появления нового Красного мастера. Будет ли новый еще страшнее? Одна госпожа Лидора оставалась на удивление спокойной. Впрочем, она всегда такая.

Но как я могла упустить ожерелье, ведь Кей отдала его именно мне! Все из-за того, что я думала не об ожерелье, а совсем о другом.

Одеяла и простыни сбились, вода в кувшине на столе закончилась, а я все крутилась, тщетно пытаясь уснуть. И вдруг поняла, что ужасно хочу есть. От ужина в животе остались одни воспоминания. Наверняка, в кухне можно найти какую-нибудь еду. И я отправилась туда. Не одеваясь и не беря свечи, надеясь быстренько проскочить незамеченной.

В кладовке обнаружился копченый окорок, от которого я отпилила изрядный кусок, а на столе, накрытый холстиной, лежал кусок хлеба. На ходу откусывая от обоих кусков сразу, я поспешила в свою комнату, но не дошла. Коридор пересекала узкая полоска света – кому-то еще не спится.

– …в первый раз я испугался ее, мама, – донесся до меня тихий голос Лорина. – Я каждый раз содрогаюсь, когда вспоминаю об этом.

Я хотела поспешить, но замерла, поняв, что говорят обо мне.

– Синнора обладает страшной силой. Это уже не та маленькая девочка, с которой мы играли вместе. Это страшное оружие уничтожения. Она применила Черную смерть!

– Черную смерть? – голос матушки показался мне на удивление мягким.

Я подошла ближе и заглянула в щелку. Лорин, полуодетый, сидел на стуле, закрыв лицо руками, а матушка стояла рядом с ним и тихонько гладила по вздрагивающей спине.

– Может ты ошибся?

– Я не мог ошибиться! Ты не видела ее! Я изучал хроники войны с Ллинн-Хеймом. Там упоминается о воинах, называемых Черноглазая Смерть, о том, как они сеяли смерть лишь прикосновением! У Синноры тогда, действительно, почернели глаза.

– Да. Были такие. Синнора. Радужные демоны. Элита воинов Ллинн-Хейма. Но всех их уничтожили.

Я стояла ни жива, ни мертва.

– А как же Синнора?

– Синнора была всего лишь маленькой девочкой, когда я нашла ее. Крошечный котенок с очаровательными пушистыми ушами. Когда я поняла, кого выкормила грудью, было уже поздно, девочка встала взрослой.

– Но мама, как же так?

– Тебе не следует бояться ее, – голос Лидоры был воркующее мягок. – В ллиннэх очень сильны родственные чувства, поэтому даже если ты выступишь против нее, Синнора не причинит тебе вреда. Эта твоя гарантия безопасности, если начнется новая война с Ллинн-Хеймом, она – твой талисман.

Я не стала дослушивать и, отойдя на несколько шагов от двери, бегом пустилась в свою комнату. Меня душили слезы. Самые близкие мне люди… Та, которую я почитала как мать, выращивала меня как звереныша! Как ТАЛИСМАН для сына! Чувствовать себя преданной, что может быть хуже? И КТО меня предал!

Похватав вещи, я запихала их в сумку, судорожно оделась, и вылезла в окно. Окна моей комнаты выходили на сад и на хозяйственные пристройки.

Мгла встретила меня радостным поскуливанием, я быстренько оседлала волчицу и сняла с нее Маску. Хватит притворяться.

Волчица недоумевала, куда это мы собрались ночью, но послушно потрусила к воротам. Одни жест – и ворота распахнулись. Кажется, переборщила, потому что правая створка перекосилась, но мне было уже все равно, я покидала этот дом навсегда.

– Синни! – раздался позади крик. Не утерпев, я оглянулась – из распахнутого окна высовывался Лорин. Ветер трепал полы его распахнутой рубашки и светлые волосы. – Синни! Стой! Куда ты?!

Я отвернулась, и Мгла длинными скачками помчалась прочь.

Он сидел на огромном белом камне, установленном на развилке. Нескладный и длинный, сложившись под невероятными углами, с шапкой рыжих волос, ушами, торчащими в разные стороны и разными глазами. "Урод!" – подумал бы любой вилиец. Самый обычный ллиннэх. Такой же, как я…

– Ты так торопишься, будто за тобой гонится свора бешеных псов. Куда путь держишь?

– В Ллинн-Хейм! – ответила я, вытирая рукавом слезы.

– Ты плачешь, Радужная? Что случилось?

И я неожиданно, запинаясь и всхлипывая, выложила ему всю историю.

Фарн слушал очень внимательно, сочувствующе кивал в нужных местах, хмурился…

Наконец, слова кончились. Я опустила плечи, чувствуя себя какой-то опустевшей и гулкой. По спине пробежал холодок. Вот дура болтливая, сейчас как высмеет.

Но Фарн высмеивать не стал.

– Они другие, – голос ллинни был необыкновенно мягок. – Они отличаются от нас, нам не место среди них, а им не место среди нас. Отчуждение складывалось веками и его не разрушить одной маленькой девочке.

Он говорил и говорил, а мои плечи и голова опускались все ниже и ниже, мир рушился прямо на глазах.

Внутри было пусто. И ничем не хотелось эту пустоту заполнить. Да и нечем было заполнять.