Радуга на земле

Окружающая темнота взорвалась яростным шипением. Казалось, оно исходит отовсюду. А по глазам остро резанула вспышка света. Я зажмурился и испуганно отшатнулся куда-то назад и вправо. Неожиданно теплая и рыхлая земля приняла мое тело, прогнулась и… осыпалась вниз. Увлекаемый собственным весом и незаконченным движением, я провалился в какой-то наклонный желоб, по которому с хорошей скоростью заскользил вниз.

Честно признаюсь – от страха я зажмурился и заорал. Когда об этом вспоминаю, то мне становиться стыдно… Нармет мне всегда говорил, что страх – это малая смерть. А тогда я боялся до судорог, до дрожи в коленях! Конечно, уже и не вспомню, что конкретно тогда кричал. Вряд ли что-то внятное и осмысленное…

Не помню, сколько времени падал. Минуту, час, день, год… Даже самого падения не помню! После того как во второй раз провалился, сознание работало урывками. Очнулся оттого, что в глаза мне бил яркий и пронзительный свет от висящего в зените солнца. В ушах громом отдавался шум чьих-то шагов. Потом послышалось уже знакомое шипение где-то рядом, шуршание чешуи по камню и удивленный человеческий вскрик.

Я дернулся, желая предупредить о затаившейся поблизости змее, но тут мне на лицо легла чья-то тень, заслоняя от режущего глаза сияния. При виде склонившегося надо мной я настолько удивился, что забыл обо всем, даже о том, что где-то рядом затаилась радужная смерть. Несомненно, это был человек, но до чего же странный! Старик с бородой до пояса! Где сейчас такое увидишь? Разве что в какой-нибудь глухомани, в затерянных деревеньках Сибири. Только вот вряд ли в этих самых сибирских деревнях носят такую одежду.

Наверное, это называется мантией. Или нет, кафтаном… или что-то вроде этого. В общем, судите сами: одет этот старик был в длинное, до середины голени, нечто, отдаленно напоминающее пальто. Только совершенно невероятного покроя. С блестящей вышивкой и нашитыми цветными стеклышками. Спереди были еще кожаные вставки. И застегивалось это одеяние на ряд матово-черных пуговиц, расположенных с левой стороны. Из-под верхней одежды выглядывали плотные темные штаны, заправленные в мягкие запыленные сапоги на низком каблуке и перехваченные на лодыжке ремешками.

Кроме того, талию моего спасителя охватывал широкий шарф, завязанный на манер пояса. При ходьбе этот дед опирался на увесистый деревянный посох.

И лицо… Такого выражения у нас уже давно не встретишь. Пытливые, добрые, чуть насмешливые, выцветшие практически до белесого цвета глаза с непритворным сочувствием и интересом разглядывали меня. Морщинистая, загорелая кожа, белоснежная густая грива волос, стянутая на затылке в хвост. «Аристократический» нос с горбинкой. Мягкая, приветливая улыбка…

– Вы… кто? – еле слышно прошептал я. Шея горела, как от ожога, а в горло словно песка насыпали с мелким щебнем вперемешку. Хотя следовало бы еще поинтересоваться, где я, но на это сил уже не хватило.

– Не бойся, мальчик, я тебе помогу… – Он опустился на колени, не пожалев свою добротную одежду, отложил посох, аккуратно снял с пояса ранее незамеченную мною флягу. Осторожно приподнял мою голову и влил в саднящее горло пару капель содержимого. Я не знаю, что там у него было, но в голове прояснилось, а боль от ушибов и ссадин куда-то отодвинулась.

– Где я? – уже более уверенно задал я вопрос.

– Тсс, тихо. Зелье скоро выдохнется, так что нам надо как можно быстрее оказаться у меня дома, – не допускающим возражения тоном, но в то же время мягко ответил мне этот человек.

– Зелье? Дома? – Я не понимал, что происходит. Я вообще ничего не соображал, безвольно подчиняясь сухим, но на диво сильным рукам.

Мне помогли подняться и под равномерный гул незнакомого голоса сделать пару шагов. Оказывается, я лежал совсем недалеко от оживленной дороги, в россыпи камней. Вернее, для него – недалеко. Мне же это путешествие показалось самым длинным и тяжелым в жизни.

А на дороге старика ожидала карета. Почему-то этот факт не вызвал у меня никакого удивления. Я все воспринял как само собой разумеющееся. Несмотря на то что светило солнце, мне было холодно. Тело било крупной дрожью, и, как говорится, зуб на зуб не попадал. В памяти тут же всплыло определение предсмертного бреда. А если в нем тебя куда-то везут… отчего бы и нет? Пусть… Пусть везут, лишь бы эта слабость и боль куда-нибудь делись…

Второй раз я потерял сознание уже в пути, поэтому дорогу не помню абсолютно. Ни дорогу, ни место, куда мы прибыли. Но, судя по тому, что на дворе была уже ночь, ехали мы долго. Может, останавливались, а может, и нет. Очнулся, когда меня, повинуясь властным распоряжениям старика, вынимали из кареты и заносили в дом. Из-под укутывающего всего меня плотного куска материи я мог видеть только двери. Огромные, темного дерева… С причудливо изогнутыми металлическими ручками в виде странных незнакомых зверей. Скорее всего, мифических.