Радуга в тумане

Мария осеклась, почувствовав дыхание у своего виска. Теплая рука Марка медленно поднималась от ее талии по спине, и остановилась на плече. Она повернулась, их взгляды встретились. Он открыто смотрел Маше в глаза, ей казалось, что он смотрит в самое сердце, которое внезапно стало биться сильнее. Он спокойно, как то по-хозяйски, обнял ее за талию, крепко прижал к себе, склонил голову и поцеловал уверенно и настойчиво, так, как будто она была готова и ждала. Маше понравился его парфюм с нотками сандалового дерева, ее голова слегка закружилась. «Этого еще не хватало», — подумала она, сама не понимая, что имеет в виду, поцелуй или головокружение.

Мария медленно освободилась из его объятий и отошла на шаг, он не удерживал.

— Вы определитесь в своих пристрастиях, Марк Владимирович, и в женщинах. — С вызовом сказала Маша. — Или, может, решили гарем завести?

— Мне кажется, нам пора перейти на ты.

Маша только пожала плечами.

— Если ты имеешь в виду Эльзу, то наши отношения уже давно зашли в тупик.

— А она об этом знает?

— Уже знает, расставание было бурным, думал, дом разнесет. — Он криво усмехнулся. — Наверное, я это заслужил.

— Допустим. А как же Настя?

— А причем здесь Настя! Нелепое стечение обстоятельств. Пытается доказать, что взрослая. Пусть знает, что взрослая жизнь бывает разной. Сегодня же с ней поговорю.

— Поговорю? Как быстро ты принял решение. — Маша внимательно посмотрела на стоявшего перед ней мужчину. — Все решил сам, и за Эльзу, и, вот теперь, за Настю. Ты ни на минуту не задумался о ее чувствах. И за меня ты тоже все решил? Я тебе надолго нужна, на месяц или на два? А потом и со мной по-го-во-ришь?

— Что я не так сказал?

Марк хотел подойти к Маше, но она остановила его взглядом.

— Мне надо подумать…

В холле послышались голоса рабочих, Маша вышла к ним, поблагодарила за хорошее начало, попросила выполнить все работы в срок и закрыла за собой дверь офиса.

Светлов заканчивал обход, осталась последняя палата, в которой после вчерашней пятничной выписки лежала только одна пациентка. Нина Петровна поступила во вторник с обострением хронического панкреатита и первые три дня находилась в тяжелом состоянии. Сейчас ей лучше, несмотря на ее постоянное чувство тревоги, непонятное Светлову. Он уже приоткрыл дверь в палату, но его остановила новенькая медсестра Юля, очень старательная и усердная, ну просто сестра милосердия.

— Александр Евгеньевич, подождите минутку, — сказала она запыхавшимся от бега голосом.

— Что случилось, Юленька.

— Вы просили анализы Морозова, они готовы.

— Спасибо, я пока занят.

— Но вы говорили, срочно…

— Срочно, это значит — сегодня, а не через два часа. Оставьте в ординаторской, я посмотрю.

Нина Петровна, немолодая женщина, с выразительными серыми глазами, еще бледная и слабая, лежала в постели, придерживая рукой сползающее на ту сторону кровати одеяло. Светлов подвинул стул, присел на край и открыл карту.

— Добрый день, Нина Петровна! Хочу вас порадовать, повторные анализы показывают положительную динамику. Вы большая умница, должен вам сказать. С таким диагнозам многие лежат неделями. Раскройте свой секрет.

— Здравствуйте, Александр Евгеньевич. Спасибо за хорошие новости. Мне нельзя болеть, мне домой надо, вот и весь секрет.

— Ну, не так быстро, куда вам торопиться. Полежите у нас пару неделек, мы вас подлечим, на ноги поставим, а потом посмотрим на ваше поведение.

— Мне, правда, нельзя так долго. Ну, никак. — Она тщетно пыталась поправить одеяло.

— Нет ничего важнее здоровья, это надо помнить всегда! Тем более, это не первый ваш приступ, два года назад вы уже лечились у нас.

— Хороший вы доктор, Александр Евгеньевич, внимательный, всех пациентов помните.

— Вот и полечитесь немного. Давайте, я вас посмотрю. Да что вы так вцепились? Светлов потянул одеяло на себя, оно не поддавалось, он дернул сильнее, где-то под кроватью послышался странный шорох. Потом все стихло. Он дернул еще раз и услышал детский лепет.

— Это еще что? — Не понял Светлов и, низко нагнувшись, заглянул под кровать.

Под кроватью на краю упавшего одеяла сидели две маленькие девочки и смотрели на него через неплотно прикрывавшие лицо ладошки.

— Это кто там у нас прячется, — удивленный Светлов взглянул на разволновавшуюся пациентку.

— Это мои внучки! У них кроме меня никого нет! Вернее мать есть, но она живет с новым мужем за границей и сюда не приезжает. Раньше деньги отправляла, а недавно позвонила, сказала, что муж сильно болен, что написала отказ от дочек, чтобы я могла оформить опекунство. Только кто мне разрешит? Пожалуйста, разрешите им побыть недолго!

— Как они здесь оказались, кто их пустил? Это нарушение больничного режима.

— Понимаете, когда меня забирала скорая, их не с кем было оставить. Доктор сначала хотела позвонить в опеку, чтобы их оформили на время в приют, но я сказала, что тогда откажусь от госпитализации. Кто мне их потом вернет, матери в стране нет, я часто болею, отберут сразу. Тогда докторша пожалела нас, собрала девочек, они поехали с нами.

— Куда поехали?

— Они здесь, на третьем этаже, в детском отделении находятся.