Радуга в твоих ладонях

— А в восемнадцать хочется чуда, — завершил он. — Я понимаю тебя, мне тоже было восемнадцать. Но ты ошибаешься на счет себя… Ты все умеешь. Даже больше, чем все остальные. Я ведь видел, как ты играешь Джульетту. Если ты можешь так передавать чужие чувства, то твои собственные должны быть в сотни раз сильнее. Поэтому и требования к людям и к жизни ты предъявляешь большие, чем другие. То, что устроило бы другую девушку, неприемлемо для тебя. Тебе нужна настоящая любовь, а не подделка. Так что не виноваты ни ты, ни этот мальчик, ни Вика. А когда будет настоящее, оно не покажется тебе грязным или пошлым. Все будет чистым, если это любовь.

— Но ведь я даже целоваться не могу с мужчиной, меня от этого тошнит! — воскликнула Ольга.

Он вдруг засмеялся, и Ольга, забывшая о барьере между ними, вдруг осознала, что говорит с мужчиной, у которого богатый опыт общения с женщинами, и представила, как смешно ему ее слушать. Она привычно потупилась, сжалась и замолчала.

— Ну ладно, хватит об этом, — сказал он, вставая.

Ольга тоже встала и направилась к двери, желая как можно скорее уйти. Она весь вечер делает одни глупости. Зачем она наговорила ему это все? Как она могла говорить мужчине такое! Но Ольга была словно под гипнозом — так действовал на нее Игорь. Он оказался у двери раньше и перегородил дорогу. Сняв с вешалки сумку, расстегнул ее, достал букет роз.

— С днем совершеннолетия, малыш, — сказал он, протягивая Ольге букет.

— Но как вы могли заранее узнать? Ведь я только сейчас сказала, — лепетала Ольга, глядя на упругие алые лепестки.

— Не вы, а ты, и потом, не нужно ничего выяснять. Думаю, мы оба ждали этого момента, так что не нужно лишних слов, — сказал он.

Действительно, зачем выяснять? Она сама в самом деле хотела быть рядом. А о том, чтобы он подарил цветы, даже и не мечтала. Это было чудо, и оно продолжалось. Игорь вынул из сумки бутылку ликера, коробку шоколадных конфет, поставил все на стол. Подошел к встроенному шкафу для посуды, достал две маленькие рюмочки. Ольга наблюдала, чуть ли не раскрыв рот, как он неторопливо откупоривает бутылку, разливает по рюмочкам прозрачную густоватую желтую жидкость, и забыла о своем желании уйти, настолько невероятным все это казалось. Он жестом пригласил Ольгу к столу, взял в руку одну рюмочку.

— За тебя, за твое счастье, — сказал Игорь.

Ольга подошла и, внутренне содрогаясь от мысли, что придется вновь выпить что-то алкогольное, тоже взяла рюмку.

— Ты попробуй, не понравится, не пей, — сказал он.

Ольга, чтобы не спорить, поднесла рюмку к губам и почувствовала аромат ананаса. Очень давно ананасы привозил из Москвы ее папа. И с тех пор она не пробовала их. Она не помнила их вкуса, запаха, и сейчас на нее повеяло чем-то знакомым и родным. Она отпила немного. Это оказалось ничуть не противно, наоборот, невероятно вкусно.

— Это немецкий ликер, — сказал он. — Он лишь недавно стал появляться у нас, и я знал, что тебе понравится.

Ольга допила ликер и положила в рот конфету, тоже необыкновенную на вкус, тающую во рту.

Игорь включил настольную лампу, выключил верхний свет, включил приемник и стал крутить ручку, выбирая музыкальную программу.

— Магнитофона, к сожалению, нет, — сказал он, останавливаясь на одной волне. Ольга была рада, что он миновал несколько эстрадных шлягеров, которые она и сама не выносила и которыми ее мучила Вика, постоянно включающая радио и тоже сетующая на отсутствие магнитофона. Хрипловатый голос Высоцкого пел о любви. Это была одна из любимых Ольгиных песен. О том, как схлынул всемирный потоп и из его вод появилась любовь, растворившись в воздухе.

И чудаки еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь.
Не требуя ни клятв, ни обещаний
И думая, что дышут просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья…

Игорь слушал, откинувшись на спинку стула, заложив руки за голову. Ольга смотрела на него, и ее вновь посетило ощущение нереальности всего происходящего. Она сама подлила себе еще ликера, с удовольствием пила, слушая любимого певца. А в лице Игоря не было даже намека на непроницаемость и невозмутимость. Было такое впечатление, что он в жизни постоянно носил маску, а сейчас сбросил ее. Он улыбался как-то странно… и в его лице были детская незащищенность и восторженность.

— Обычно ты другой, — произнесла Ольга.

— Я глупо счастлив, — сказал он.

У Ольги перехватило дыхание от его короткой фразы. Она и сама была неправдоподобно глупо счастлива.

Я дышу, а значит, я живу,
Я живу, а значит, я люблю.