Радуга завтрашнего дня

Короля перевезли в Боскобел, где сначала поселили в доме, потом увели в сад и, наконец, попросили влезть на толстый дуб, пока люди Кромвеля шарили по всей округе. К седьмому сентября, всего через четыре дня после поражения при Вустере, он уже был в Мосли-Холле. Десятого он, замаскированный под фермерского сына, провожал мистрис Джейн Лейн, дочь верного роялиста, к подруге в Эбботс-Ли, вблизи Бристоля. Дорожные документы у мистрис Лейн оказались при себе и в полном порядке.

Король несколько дней провел в помещичьем доме, не узнанный никем, кроме дворецкого. Последний был счастлив услужить королю и посоветовал взять мистрис Лейн и ехать в сторону Сомерсета. Карл последовал совету и шестнадцатого сентября добрался до Трент-Холла. Теперь он путешествовал в компании старого друга Френсиса Уиндема и отряда верных союзников.

В Дувре им не повезло. Они не смогли найти судно. Все порты этой части побережья кишели солдатами Кромвеля, собиравшимися взять Джерси и другие Нормандские острова под свое покровительство. Роялистам пришлось искать корабль, который отплывал от побережья Гемпшира или Суссекса. Найдя наконец крепкую посудину, они поспешно переправили короля на борт. Четырнадцатого октября он отплыл из Шорхема и два дня спустя высадился в Нормандии. К двадцатому октября вся Англия знала, что Карл Стюарт выскользнул из лап Оливера Кромвеля и, хотя его сейчас нет в стране, Господь сохранил ее монарха.

Барбара услышала новости, когда отправилась за покупками в соседнюю деревню. Вернувшись, она немедленно сообщила Патрику, что тот может без опаски отправляться в путь, и хотя была рада провести время в его компании, но настало время расстаться. Он ушел до рассвета, двадцать второго октября. Старая Люси напекла ему в дорогу овсяных лепешек и наполнила фляги вином и водой. Патрик от души поблагодарил ее и распрощался. Мистрис Карвер еще накануне сказала, что не любит подниматься так рано, поэтому он поцеловал ей руку и поблагодарил за заботу. Рана его зажила, и теперь только шрам напоминал о пережитом.

Патрик направился на север, потом на северо-восток, стараясь держаться уединенных дорог из опасения, что кто-то узнает в нем шотландца и донесет властям. Одиночество и холод стали его постоянными спутниками — стояла поздняя осень, зима была не за горами. Он пересек границу к северу от Оттерберна и перевалил через горы Чевиот-Хилс.

Обогнул Эдинбург, переплыл на пароме Ферт-оф-Форт, миновал Файф и перебрался через Ферт-оф-Тей. Проехал Саут-Эск, Норт-Эск, переправился через реки Ди и Дон.

Вокруг вздымались горы и холмы, но Патрик упорно продвигался вперед, остановившись ненадолго, чтобы развернуть плед и закутаться поплотнее, поскольку теперь такой наряд не привлекал бы внимания и никто не вздумал бы его арестовать.

Патрик неожиданно понял, что узнает местность, и сердце его тревожно забилось. Он сам не заметил, как пришпорил жеребца. В воздухе пахло домом!

Лес кончился, и впереди замаячила громада Гленкирка!

Патрик провел в дороге больше месяца и смертельно устал.

Но сегодня он будет спать в своей постели и со своей любимой женой!

Фланна, как обычно, стояла на парапетной стене замка, вглядываясь вдаль. Искала глазами мужа. Мысленно призывала вернуться. Ее груди набухли молоком, просочившимся сквозь ткань платья. Пора спускаться…

Фланна вздохнула и уже хотела отвернуться, когда узрела всадника. И хотя на таком расстоянии невозможно было разглядеть, кто едет, она знала! Сердцем знала, что это ее Патрик!

Фланна, не помня себя от счастья, вынудила себя осторожно спуститься с узкой каменной лестницы в нижний коридор, одолела еще несколько пролетов и ворвалась в зал с торжествующим воплем:

— Он вернулся! Вернулся!

Не успели присутствующие прийти в себя, как она, оглушительно вопя, выскочила во двор и пролетела по мостику.

Лиф насквозь промок от молока, рыжие волосы развевались победным знаменем, и пахло от нее, как от дойной коровы, но Фланна, ничего не замечая, мчалась к мужу. Патрик, едва успев натянуть поводья, соскочил на землю, схватил ее в объятия и закружил. Оба хохотали как сумасшедшие. Но смех умер так же внезапно, как и родился. Патрик Лесли стал исступленно целовать жену, и та отвечала столь же раскованно и безоглядно.

— Я знала, что ты жив! — выдохнула она наконец, когда они побрели к замку.

— Но кто сказал, что я погиб? — удивился он.

— Ты не приехал домой, а мы слышали, что король, потерпев поражение, сбежал во Францию. Никогда не видела стольких бродячих торговцев, сколько этой осенью, и всех так и распирало от новостей, хотя понятия не имею, сколько было правды в их россказнях. Что задержало тебя в Англии?

— Добро пожаловать домой, милорд! — расплылся в улыбке Энгус Гордон, поднося герцогу кубок с вином.

— А, вот и вы, живой и здоровый, а мы так боялись за вас, — всхлипнула Мэри Мор-Лесли и залилась слезами.

Патрик обнял экономку.

— Ну же, Мэри, успокойся, я всего-навсего отправился в Англию, за братом, — успокаивал он.

— И где этот сорвиголова? — вскинулась она.

— Вот уже несколько недель как во Франции, — заверил он. — А где Генри?