Радужная Нить

— Да как у тебя могло не получиться? — Ю легкомысленно отмахнулся от моего возгласа, как от навязчивой мухи. — У сики не было выбора, как любишь выражаться ты. Из города вылететь можно, лишь преодолев ворота, так уж у них заведено. Любое огражденное чем-либо пространство для прислужников Сил — ловушка, а Кёо строился, поверь, не самыми глупыми людьми. Тут стены затейливые, прочные во всех отношениях. Зато ворота с тех пор неоднократно перестраивались, и не по уму. Прошли те времена, когда подобные знания были в почёте…

Я представил себе те времена и вздрогнул. Нет уж, отныне я сторонник времен настоящих! Хватит, насмотрелся на воплощение детских грёз, теперь учёный. Конечно, вчерашнее столкновение с чудом из чудес останется величайшей драгоценностью моих воспоминаний, но испытывать судьбу постоянно я бы не хотел. Вы только вообразите мир, где на каждом шагу наталкиваешься на очередную тайну и отдавливаешь хвост какому-нибудь ёкаю! Который едва ли будет этому рад, со всеми вытекающими последствиями…

— Так ворота — уязвимый участок? — решил я внести ясность в свои представления и покончить с этим вопросом. — А восточные — потому что посвящены Воде, а она как бы «враждебна» Огню?..

— Смотри проще, — посоветовал юмеми. — Птица — она и есть птица, будь то сики или жаворонок; стремится к солнцу под крылышко. А Синие — самые высокие в Кёо. Если уж летать не позволяют, так хоть забраться повыше. Но, следует заметить, она едва не преуспела в освобождении, ворота ведь оказались не чета всему остальному. — Он рассмеялся, смакуя моё изумление.

— Бедная, — тонкая иголочка печали внезапно кольнула где-то в груди, — что же она будет делать в этой золотой заколке?

— Да то же, что и в свитке. Нахохлится и заснет. Чем ещё прикажешь ей заниматься?

— А не тоскливо столетиями сидеть на месте и ожидать неизвестно каких перемен?

Юмеми внимательно посмотрел на меня.

— Пожалел? Добросердечный… Забыл, что случается, когда такое создание выпускают на волю?

Я поморщился. Забудешь тут!

— Нет, но… Как-то это неправильно!

— А как… правильно? — он искоса посмотрел на меня. Я ощутил, что ответ для Ю важнее, нежели он хотел показать.

— Например, отпустить её не здесь, а… Ты же говорил, что есть какие-то другие миры! И мир сновидений, Юме — своего рода врата в любой из них? Ты — юмеми, ты можешь это сделать?

Я даже подался вперёд, обрадованный. Проще простого, взять и выпустить её в родной мир! Зачем заставлять животное тосковать в неволе? Пусть оно и сикигами… И так неизвестно, сколько лет ей довелось провести в свитке. А заколка, между прочим, чужая; не к лицу мне от ханьца дорогие подарки принимать. Чужое — всё равно, что краденое, правильно дедушка твердил. Руки обжигает… иногда — в самом прямом смысле!

— Ну что, — решившись, повторил я, — выпустишь птичку? Тебе это не сложнее, чем почесаться!

— Мне? Нет уж, со своим питомцем разбирайся сам! Послушай, как я могу освобождать её или не освобождать, если 'приручал' — ты? — взмолился он, видя, как предчувствие дурного тенью ложится на моё лицо.

Повелитель Снов? Как же! Повелитель Уловок и Обманов!

Или это одно и то же?

— Подумай хорошенько, — в который раз повторил Ю, — с точки зрения здравомыслящего подданного твой поступок так же разумен, как действия человека, швыряющего в море сундук с золотом!

Отобедав, мы вернулись в предоставленную мне опочивальню и сели на кровать. Надо собраться с душевными силами и погрузиться в мир грёз. С помощью ханьца, разумеется. Соседский мальчишка, выловленный гостеприимным хозяином, уже бежал в сторону гостиницы с вестью для Дзиро. «Собирайся, отправляемся завтра утром, после восхода солнца. Жди у Восточных Ворот». Хотелось бы верить, что я поднимусь в такую рань, даже если лягу прямо сейчас и не проснусь до самого отправления. Смущало одно: манила не постель, а образ купальни, наполненной тёплой водой.

— Ю, — остановил я юмеми. — А у вас в хозяйстве есть купальня? Или бочка для отмокания?

— О боги! — хозяин дома всполошился. — Прости меня, Кай! Как же я не подумал предложить?!

— Да ничего, — улыбнулся я, — с кем не бывает…

— Перед началом долгого пути очищение не повредит нам обоим, — продолжал тот. — Идём. После купания и спится более сладко!

Прекрасно! Я вздохнул с облегчением, как любой человек, получивший отсрочку к выполнению долга. Который, разумеется, следует исполнить, да только неясно, с какого края к нему подступиться.

Мы вернулись в коридор, выводивший в хранилище. Место, знакомое по прошлой ночи.

— Сколько у тебя всякой всячины! — уважительно протянул я, рассказав хозяину, при каких обстоятельствах туда проник. — Должно быть, у покупателей глаза разбегаются… и хорошо, если не сами покупатели!

— Да, захламлено изрядно, — признался тот. — Но я-то знаю, где что находится, а Мэй-Мэй туда и не заглядывает. Так что, на самом деле, там порядок.

Не решившись отстаивать собственные представления об этом слове, я промолчал.