Радужная Нить

— Война, что ли? — впервые заговорил наш спутник. Всю дорогу он молчал, кивая да пожимая плечами в ответ на мои попытки завести разговор. Я, грешным делом, принял его за немого и оставил в покое, вернувшись к девушке. Но на постоялом дворе пригласил за общий стол. Во-первых, не желал оставлять без присмотра. А, во-вторых, иначе он бы взялся прислуживать Коюки, чего не следовало допускать.

Новая избранница господина-наместника (именно под видом паломничества должно было проходить наше путешествие), конечно, имеет право на почести и заботу, даже если её сопровождение состоит из двух воинов. И, в отсутствие обученных служанок, ей не возбраняется прибегать к услугам попутчиков. Однако это не повод оставлять Юки наедине с человеком, чьи намерения мне пока неясны, а ей самой кажутся враждебными!

Поэтому, едва войдя в дом, девушка непререкаемым тоном распорядилась накрыть ей стол в общей зале, вежливо отказавшись от отдельной комнаты и местной прислуги.

"Наместника привлекают волевые женщины", — подмигнул мне хозяин, и больше этой темы не касался. На вопрос же воина сморщился, будто не нас потчевал саке, а сам его пил — надо сказать, послевкусие было отвратительным. Он предлагал подогреть, но, по-моему, мы правильно поступили, что отказались.

— Война — слишком громкое название, господин… — он замешкался, припоминая имя, вычитанное в подорожной… — Хикэй? У нас в горах не принято говорить в полный голос. Просто следует быть настороже, даже там, где обещают гостеприимство. Особенно — там!

"Например, на постоялых дворах?" — подумалось мне. Что-то в его словах меня обеспокоило — может быть, та странная навязчивость, с которой этот человек внушал нам, сколь опасно предстоящее путешествие? Если первый встречный ведёт себя, как добрая мамочка — такое отношение неспроста.

Что ж, не премину воспользоваться твоим любезным советом, рыжий!

Отобедав и отсыпав местному божку горсточку риса, мы поспешили в сёдла. Попутно я обратил внимание, как ловко управляется с уздечкой Юки — не чета мне! Проводник, что тоже примечательно, оказался самым неумелым из нас троих. По уже сложившемуся негласному уговору молчун снова занял место в хвосте отряда. Лука у него при себе не было, стрелы в спину можно было не опасаться, и всё же это упорное нежелание ехать впереди (в чём, по моему мнению, и заключались обязанности проводника) слегка раздражало.

Лошадки тоже были так себе, низкорослые, с толстыми ногами. Уж насколько я не разбираюсь — и то понял, что особой красотой не отличалась ни одна. Правда, Коюки заявила, что выносливости в этих малышках предостаточно. В любом случае, там, в Управе, все были такие. Юки ещё выбрала тех, что получше… У меня сложилось впечатление, что девочка истосковалась по верховой езде.

— Дома вы частенько проводили время за охотой? — не выдержал я, видя, как она ласково треплет животное по шее. Лепёшку из дорожных запасов «госпожа-наложница» скормила ещё на постоялом дворе, пытаясь сделать это как можно более незаметно. Всё-таки, впереди целых два дня пути, если судьба и погода будут благосклонны.

— Чаще, чем бы мне хотелось. Саму охоту я терпеть не могла, — помолчав, призналась она. — А вот скачку по холмистой равнине Мидорикавы, когда ковёр благоуханных трав превращается под копытами коня в изумрудную дымку… Бег, превращающий вас в единое целое. Помните, как в стихах? "Свободней облаков, быстрее ветра…" О, я так любила эти мгновения! А ещё мы охотились с ловчими птицами. Вы бы только знали, как прекрасно держать на руке дикое создание, и при этом понимать, что оно к тебе вернётся! Но никогда не станет ручным, никогда. Возможно, потому Фуурин и пришёлся мне по сердцу. Надеюсь, он уже разыскал господина Ю…

— А уж как я надеюсь!.. Кстати, вы и сами вполне бы сошли за совёнка, — рассмеялся я. — Поначалу так и решил. К тому же, думал, что передо мной мальчишка. Вы не обижаетесь?

— Помилуйте, господин Хитэёми, — она отвернулась, позволяя ветру сдуть с лица несколько мешающих прядей, — обижаться на такое было бы нелепо.

Тут дорога резко ушла от реки в сторону, потянувшись по склону узкой нитью. Юки придержала кобылку, освобождая мне путь. Мы поехали медленнее, но болтать, разумеется, прекратили. Горные тропы оказались испытанием для всех, кроме нашей наездницы. Хорошо, что у меня нет боязни высоты! И всё же, если подкова скользнёт по камню, и лошадь оступится — кто знает?.. Здесь не Хорай, на пёрышке не спланируешь! Да и где оно, это пёрышко?

Удивительно, что в водовороте событий я и думать забыл о дарах. Светлячок не в счёт — к нему я привык настолько, что попросту перестал замечать и воспринимать это живое существо в качестве подарка. А остальные? Из скольких передряг могли они выручить? Вот что значит, не иметь обыкновения полагаться на чудо! Одной веры для этого недостаточно. А может, оно и к лучшему, что не полагаюсь…