Радужные листики

— Да мы на речке играли, — начала объяснять Маша, пытаясь при этом говорить правду (то что играли — это была правда), — по реке ходили (ни один моряк не скажет, что он плавает на корабле, только ходит, а бабушка может подумать, что босиком по воде), вначале в одну сторону, потом в обратную (и это было). А ходить по речному песку очень полезно от плоскостопия (с этой истиной никто не поспорит). А когда все гурьбой, то кто–нибудь кого–нибудь всегда обрызгает, а кое–кто ещё и в воду плюхнется (и тут всё вроде так и было). Потом сели пообсохнуть — не идти же домой мокрыми (и опять правда), вдруг ещё за это ругать будут.

— Ну вот, — улыбнулась бабушка, — я как раз чуть было и не поругала. Ладно, иди переодевайся, сейчас тебе суп подогрею. Будет у тебя то ли полдник, то ли ранний ужин. Сама не пойму.

(Ну да, мы понимаем, что Маша схитрила. А что бы сказала бабушка, если бы узнала, что её единственная любимая внучка самовольно отправилась в плавание по реке в компании малолетних оболтусов на не пойми как сооружённом плоту. Причём без спасательных жилетов, без сопровождения взрослыми и на несертифицированном плавательном средстве. Тут бы охами и ахами не обошлось. Ну зачем огорчать любимую бабушку? Кроме того, Маша и не соврала ни разу. Ну, может быть, рассказала не всё. В общем, вечно спорят, допустима ли ложь во спасение (например, нервов почтенной старушки), или нужно всегда говорить правду — тут уж вы определяйтесь сами. Как по Маше, так она решила, что раз всё обошлось, то про приключение бабушке не рассказывать, по крайней мере в ближайшее время, но впредь зареклась участвовать с мальчишками в подобного рода речных походах.)

— Бабушка, полдник — это в полдень, а он давно прошёл, — уточнила Маша, — так что у нас тут скорее поздний обед. Но лично по мне, так всё равно, очень уж кушать хочется, я и холодный суп поем, наливай пожалуйста, я сейчас.

И девочка пошла менять сарафан. Она быстро переоделась, вымыла руки, села за стол, взяла в одну руку ложку, в другую ароматный ломоть румяного хлеба, и принялась уплетать бабушкину стряпню. Бабушка тоже села за стол, надела очки, и стала просматривать газету, прихлёбывала чаёк.

— «Масловский вестник», — прочитала Маша название. — Это что, в Масловке свою газету выпускают?

— Выпускают, — подтвердила бабушка, — посёлок большой, маслозавод может себе позволить, да и поселковая администрация принимает участие.

— И о чём там пишут? — поинтересовалась Маша.

— Да обо всем, — стала рассказывать бабушка, — какие новости в посёлке, и в области, что на заводе происходит, статьи разные для огородников, например, когда высаживать рассаду, или какой сорт клубники у нас лучше приживается, интересные рецепты блюд, объявления всякие, о погоде конечно, и что по телевизору. Ну надо же, — вдруг недовольно сказала она, — всё–таки выделили этому фонду землю тут! Ну теперь житья от них не будет.

— Какому фонду? — не поняла Маша.

— Есть тут у нас один при областной администрации, вот — начала читать бабушка, — Областной фонд содействия развитию индивидуального жилищного домостроительства и освоению новых земель. ОФСРИЖДИОНЗ. Тьфу, язык сломаешь, даже не выговорить. Получают от области землю в лучших местах якобы для строительства нуждающимся гражданам собственного жилья, потом субсидии на такое строительство, потом строят элитные коттеджи и продают их богатым людям за большие деньги. Так что осваивают они и новые земли, и бюджетные средства весьма и весьма эффективно.

— И что, их никто наказать не может? — удивилась Маша.

— А кто же их накажет, если их директор закадычный приятель губернатора области.

— Вот видишь, бабушка, — напомнила Маша, — к чему кумовство приводит, а ты это поддерживала.

— Машенька, это не кумовство, это воровство сплошное, — вздохнула бабушка, — и никакой управы на них нет. Теперь у нас здесь собираются застраивать. Тот самый луг, на котором ты цветы собирала.

— Ну как же так, — расстроилась Маша, — это же какое красивое место исчезнет.

— Ох и не говори, — вздохнула бабушка, — и не только красивое место; на этом лугу столько редких цветов и трав растёт. Перекопают всё, и они пропадут. Уж куда мы только не жаловались, всё без толку.

— Ну это мы ещё посмотрим, — задумавшись о чём–то своём, пообещала Маша, — это деревенская земля, и без согласия жителей никто не имеет право ничего здесь строить.

— Защитница, — ласково сказала бабушка. — Ну хорошо, посмотрим.

Маша понимала, что грядут непростые времена, когда наверняка потребуется сила радужных листиков, и нужно было срочно накапливать запасы и искать новые заросли лопухов. Причём немедленно. Поэтому сразу после еды и под предлогом сбора цветов она отправилась погулять: сначала на задний двор, проведать лопухи, а затем и дальше, за ограду на поиски новых растений.

Как она и предполагала, в огородных лопухах ничего интересного найти не удалось, кроме, как вы, наверное, догадались, крота. Тот уж слишком зачастил сюда, видно подозревая, что кто–то ещё может проявлять интерес к радужным листикам.

— Ну здравствуйте, Крот, — поздоровалась Маша.