Радужные листики

Так вот, не успела Маша отъехать от дома и ста метров, как на неё обрушился ливень. Небо, конечно хмурилось заранее, и Маша тоже хмурилась, наблюдая за этими приготовлениями, когда голубой небесный окрас невидимой кистью замазывали тёмно–тёмно–синим цветом. Но она надеялась, надеялась на то, что тучи пройдут мимо, и можно будет спокойно поиграть в прятки. Надежда ведь, как мы помним, остаётся с человеком до самого конца, но здесь, увы, не случилось. Тучи, или кто–то, кто над ними, решили, что всё произрастающее в районе деревни Лопухинки давно не подкреплялось влагой небесной, и с небывалым усердием принялись поливать. (Маша, конечно, не согласилась бы с таким выводом, ведь прошло всего четыре дня с последнего полива, и это вовсе не давно, но что толку спорить с небесами, они вон как высоко, им, похоже, виднее.)

Пришлось вовсю крутить педали домой, но всё равно обратно она явилась вымокшей.

— Ну, бабушка и ливень, — влетела Маша в дом, — вся мокрая!

Бабушка выглянула в окно, посмотрела на небо и уверенно заявила:

— Ничего, за час всё пройдет, потом радугу ловить будешь.

Маша уже переодевалась и не поняла:

— Как это ловить буду?

— Да просто, — объяснила бабушка, — у нас часто летом после такого дождя за домом над лугом радуга появляется. Красивая такая. Вот ты обуешь резиновые сапоги, добежишь до неё, если успеешь, встанешь под этой разноцветной дугой, и загадывай себе желание, должно сбыться.

Маша тоже выглянула в окно и посмотрела на небо. Вдалеке уже начинало проясняться, дождь успокаивался

— Ну ладно, пойду фазанов ловить, — сказала Маша, — где у тебя резиновые сапоги?

— Каких таких фазанов? — не поняла бабушка, — В наших краях их отродясь не было.

— Разноцветных конечно, — улыбнулась девочка, — каждый охотник желает знать где сидит фазан. Это же все цвета радуги, забыла, что ли?

Маша отыскала старые бабушкины резиновые сапоги в кладовке — они были ей слегка великоваты, но по мокрой траве лучше в таких, чем без них.

— Выпей–ка лучше чайку, — предложила бабушка, — дождь хоть и летний, но простыть после него можно совершенно по–осеннему. И волосы высуши полотенцем.

Пока Маша сушила волосы и пила чай, стало проясняться. Девочка выглянула на улицу и радостно заявила:

— Ну вот, бабушка, и фазан появился, а сидит он, оказывается на небе. Ура!!! Радуга вышла! Я побежала!

(В больших сапогах из зелёной резины, накидкой накрыться — и впрыть за порог!)

После дождя удивительно пахло свежестью. Маша неслась по лугу, пытаясь оказаться под радугой, на та всё удалялась и удалялась, как будто играя с девочкой в догонялки: подпустит чуть к себе, и снова отдалится.

— Ну так нечестно! — Маша остановилась, чтобы перевести дух. — Ну задержись пожалуйста, у меня одно очень важное желание, ну что тебе стоит?!

Но красивое воздушное перецветье не поддавалось на уговоры, лишь постепенно тая, теряя свои цвета один за другим и пропадая навсегда.

— Ну вот, — огорчилась Маша, — я за ней бежала, бежала, и не добежала. Красивая, а толку никакого.

— Чтобы поймать свою птицу счастья нужно ох как много побегать, — вдруг услышала она за спиной добрый женский голос, — у некоторых на это и всей жизни не хватает.

Маша обернулась — перед ней с лукошком в руке стояла средних лет женщина, тоже в дождевой накидке, на голове завязан красный платок и в таких же зелёных резиновых сапогах.

— А ты всего лишь разок попыталась за радугой угнаться. — продолжила женщина, — не унывай, это далеко не последняя. Ещё точно получится.

В её внимательных карих глазах отражались теплота и участие. Маша тут же успокоилась:

— Здравствуйте, меня зовут Маша, я внучка Агафьи Агафоновны, а вы из нашей деревни?

— Здравствуй, — улыбнулась женщина, — я из своей деревни, я от вас через дом живу, меня Марфа Егоровна величают. Меня все знают, я травками лечу.

— Вы бабушка Марфа Травница? — совершенно неприлично вытаращилась на неё Маша. — Но вам же как бы восемьдесят лет!? И вы же совсем глухая!?

— А что, восемьдесят — это возраст? — опять улыбнулась женщина. — Не думай о нём, и будешь всегда оставаться молодой, ну, по крайней мере в душе. А кто это тебе сказал, что я ещё и глухая — не ваш ли сосед Сеня случаем?

— А как вы узнали? — удивилась Маша.

— Так потому, что лечу его часто, болезного, — стала объяснять Марфа Егоровна. — Настои трав горькие, он их пить не хочет, сопротивляется всё время, отговорки разные придумывает, а я делаю вид, что не слышу его, что с ним попусту спорить, силы зря тратить? Вот и твердит теперь всем, что я совсем от своих трав оглохла. Глупый совсем, как ребёнок.

— Я тоже ребёнок, — сказала Маша, — но я хорошо учусь, у меня в году ни одной тройки нет.

— Молодец, — похвалила её Марфа Егоровна.

— А вы что собираете? — спросила Маша. — Разве в дождь травки собирают?