Радужный кот

– На вот, держи, – мальчишка вытащил из кармана помятую сторублёвку. – Я за неделю скопил.

Фёдор отшатнулся:

– Ты что это… малец? А ну, убери.

Димка заколебался. Высоченный Фёдор нависал над ним, как грозовое небо. Но только это небо – а мальчик чувствовал это ясно – само было от чего-то напугано. И вдруг, ему вспомнился кот, тёплый, радужный кот встал у него перед глазами. И Димка решился, шагнул Феде навстречу, разжал его огромную руку и сунул в неё деньги.

– Потом отдашь, – сказал он и тут же побежал дальше.

А Фёдор стоял. Как фонарь, такой же огромный и сутулый. И светился. Тоже как фонарь, изнутри светился, и рука его сжимала бумажку с такой силой, что начинала дрожать. И весь мир дрожал, и глаза его отчего-то вдруг стали мокрыми.

– Отдам, – прошептал Фёдор. – Отдам.

Глава VIII

Семён спускался по лестнице лёгкой мальчишеской походкой. Настроение было отличным, на ходу он насвистывал какую-то старую советскую песню. То ли «Монтажников», то ли «Подмосковные вечера», то ли обе вместе. Со слухом у него всегда были проблемы, а вот с душой – нет. Душа пела.

– Я встретил Вас, и всё былое… – пробасил Семён и остановился у двери Тимофевны. Хорошая это была дверь. Добротная, деревянная, даром, что не из сказки. Постучал кулачищем. Тишина.

– Избушка-избушка… – начал Семён.

За дверью послышались шаги, шершавые, но лёгкие, паутинные, с пришаркиваньем и бранью, точно кто в кулаке сухарь крошил. Звякнула цепочка, скрипнули петли, дверь открылась. На пороге стояла Агафья, блеклые её глаза пристально смотрели на гостя. Старуха уперла руки в боки, ощерилась беззубым ртом. «Ну, как есть, Баба Яга,» – подумал Семён.

А «Баба Яга» ухмыльнулась и вперилась в него взглядом так, что у него мурашки пошли по коже, и мир внутри и вокруг Семёна снова стал меняться. Конечно, ничего страшного не произошло: и руки, и ноги были на месте, но они вдруг стали какими-то чужими, незнакомыми, налились такой невиданной силой, что сам он себе стал казаться ни кем-нибудь, а русским богатырём. Сильным, статным, с гренками в животе.

– Здрасти, бабушка! – приветствовал богатырь Семён.

– Здрасти-мордасти, окаянный.

– Да ты, бабушка, на меня не серчай. Я забегался просто.

– Забегался, – передразнила его старуха.

– Ну да. А теперь вот вспомнил.

– Вспомнил он! Варвара поди сказала.

Богатырь кашлянул, ему вдруг страшно захотелось проведать коня – напоен ли, поточить меч, в общем, избежать разговора. Но Семён слабину не дал. Ни коня, ни меча у него не было, а совесть всё-таки была, он понуро посмотрел на старуху и пробасил, вполне по-богатырски: