Радужный слон (или как довести начальника...)

Вот, как чувствовала, что он сегодня сюда припрётся. Всё-таки неплохой психолог из меня, зря никак не повысят в конторе до аналитика.

Но что делать сейчас, абсолютно не знаю.

Ещё вот, как держать себя в руках и не спалиться, когда он такой свежий и загадочный с мороза, в бабушкиной комнате, словно вырезанный из журнала и приклеенный нежной рукой пубертатки?

— Простите. Я не понимаю, почему вы злитесь.

Решаю включить дуру, это иногда помогает.

Видимо, не в этот раз.

Слон вдруг успокаивается. Становится в расслабленную позу и уставляется на меня в упор.

— Ты встречаешься с тем дрищом?

Оу. Это грубо.

— С кем?

— Задрот, который с тобой был, вы вместе?

Куда делся интеллигентный Евгений Дмитриевич, ценитель прекрасного?

— Илья? — Складываю руки на груди. — Да. Мы встречаемся.

Отчего-то хочется его защищать.

— Он знает про наш вчерашний поцелуй? — Нагло спрашивает, кладя ладонь на дверцу шкафа рядом со мной. — Или ему стоит рассказать?

Вот ведь…

— Послушайте… То, что было вчера, это просто случайность.

Мне уже не страшно потерять работу. Кажется, этот шантаж выбил почву из-под ног. Я не готова менять всё кардинально. Илья — моя опора. Мой столб надёжности. Не стоит на него посягать!

— Случайность? — Он уже слишком близко. Горящие глаза на расстоянии нескольких сантиметров от лица, а за спиной гладкая поверхность полированной дверцы шкафа. — Детка, ты сама на меня набросилась. Я не просил. Не подавал знаков. Не проявлял симпатии к тебе. Ты. Сделала. Это. Сама.

Ага.

Да.

Что?

Мне трудно дышать и двигаться.

Руки дрожат.

И я не помню, чтобы когда-то была в таком состоянии.

— Хочешь сказать, мне всё это показалось? И ты не такая? — Вдруг перемещает взгляд на мои губы. — Так может повторим, чтобы проверить?

Я только снова громко сглатываю.

В этот раз инициатива полностью исходит от него.

Не то, чтобы я не ждала этого…

Перед сном столько раз прокручивала, как бы было, ответь он тогда на мой поцелуй…

Но в реальности!

Да вы что! Я в шоке!

Что происходит, в конце концов, и почему это так прекрасно…

Меня даже не смущает, что он до сих пор в пальто.

Слишком нужными кажутся эти губы, что так настойчиво врезаются в мой рот.

Он что, совсем свихнулся?

А я?

Мы оба, да…

Такие дураки, что позволяем друг другу пойти дальше.

Он мне — стянуть с него пальто и шарф, отбросив их прямо на пол.

Я ему — подхватить себя за попу и отнести на бабушкин диван.

— Подожди… — Шепчу, отрываясь, пытаясь дышать и не захлебнуться эмоциями.

— Поль… — Пользуясь моментом, исследует губами мою шею и ключицы. — Пошли всё на хрен. Давай потом поговорим.

Как ёмко.

Мне бы эту уверенность.

Последние остатки разума растворяются, когда его ладони освобождают верх моего тела от домашней футболки.

— Зачем ты это всё прятала? — Тут же возмущается Слон. — Чтобы я с ума сходил?

Это нелогично, то, что он говорит, но я не в состоянии думать.

Евгений Дмитриевич замутнённым взглядом рассматривает мою часто вздымающуюся небольшую грудь и опускается, чтобы прижаться губами к шее. Он водит по ней, чуть прихватывая кожу, шумно дышит в ухо, рукой фиксируя мне голову, а большим пальцем гладя по щеке.

У меня сейчас мозг взорвётся от ощущений, но я понимаю, что это нехорошо.

В смысле, та Полина, которую знает шеф, наверняка бы сейчас растаяла и позволила ему зайти так далеко, как захочет…

Может, поломалась бы для вида…

Но я-то!

У меня же парень…

Чёрт, как он целуется-то, боже, вообще преступление так обращаться с девушками!

У меня же работа…

Как ему удалось так ловко пробраться рукой под джинсы?

Мать всех матерей, помоги же мне, уже на последнем честном слове держусь…

Вот тут. Пора.

С усилием толкаю в грудь, отодвигая мужчину на безопасное расстояние. Извиваясь, вылезаю из-под него, пользуясь замешательством. И вот теперь…

— ААААААААА! — Возглас получается очень внушительный, такой, что у шефа глаза почти вылезают из орбит.

— Чего ты орёшь?!

Он соскакивает с дивана вслед за мной и останавливается напротив, раскинув руки.

— Полина, мать твою! Что происходит?!

— Уходите сейчас же! — Невозмутимо складываю руки на груди.

Не очень сподручно выгонять мужчину, стоя напротив него в одном лифчике, но деваться некуда.

— Я не понимаю тебя. — Сокрушённо выдыхает, снова разводя руками.

В ответ молчу, пытаясь продырявить его уничтожающим взглядом.

— Слушай… — Он хватается за переносицу и прикрывает глаза. — Давай я объясню тебе расклад, дорогая.

Его глаза снова пристально смотрят в мои, и в груди невыносимо жжёт от понимания, что ситуация будет не в мою пользу в любом случае.

— Либо ты сейчас возвращаешься ко мне, и мы продолжаем с того места, где остановились… либо завтра приходишь с написанным заявлением и убираешься подальше с моих глаз, без отработки.

Сглатываю.

Как можно ставить такой выбор вообще?

И куда делся тот Евгений Дмитриевич, которого я знала?

Этот мужчина кажется совсем другим, и я подавляю жгучее желание запрыгнуть на него с разбега обезьянкой и никогда в жизни больше не отпускать.

— Уходите.

Мой голос хрипит, а в висок стреляет одна только мысль, что это уже сейчас совсем не о работе, и не о моём парне, тёте Свете или покойной бабуле.