Радужный слон (или как довести начальника...)

— Зайдёте? — Я не надеюсь на положительный ответ. Его ведь наверняка ждут, и то, что он здесь — всего лишь какая-то досадная нелепица.

Евгений Дмитриевич колеблется, но делает шаг внутрь квартиры, сам закрывая за собой тяжёлую дверь.

— Ты одна? — Сразу же переходит на простое обращение, внимательно рассматривая меня.

Киваю.

Если меня не хватит сердечный приступ, завтра же отнесу свою премию в фонд бездомных животных. Не может вселенная преподнести мне такой подарок!

Даже на Новый год.

— А где же твой парень?

Почему он вообще задаёт такие вопросы? Странно это всё.

— Его нет.

— Совсем?

— Почему вы здесь? Вас разве не ждут родные и друзья?

Не хочу обрастать ненужными надеждами, лучше пусть уйдёт и не мучает моё несчастное сердце.

— Я уже сказал тебе: есть незавершённое дело, которое нужно уладить.

Мы стоим в коридоре, в котором невозможно развернуться, и я чувствую свой пульс, бьющийся где-то у горла. Не удивлюсь, если Евгений Дмитриевич тоже его слышит.

— Хотите поговорить здесь?

— Нет, надеюсь, что ты пригласишь меня на кухню и покормишь. Есть хочу, как зверь.

Его слова рождают во мне улыбку. Я даже расслабляюсь немного, отодвигаясь, чтобы он мог разуться и снять пальто.

Мне трудно держать себя в руках и не испытывать чувство неполноценности при виде мужчины в чёрной рубашке и классических брюках с массивным кожаным ремнём. Мы будто герои из разных фильмов, случайно склеенные на одной плёнке.

— Проходите в комнату, у меня здесь организован фуршет. — Показываю на маленький столик с несколькими тарелками моего скромного новогоднего меню. — Сейчас я вам курицу разогрею.

Бросаюсь на кухню, чтобы там изобразить беззвучный танец бешеной мартышки. У меня паника. Я в шоке. Руки не слушаются, палец не может попасть в кнопки на панели микроволновки.

Нет, я не была готова к такому повороту даже в теории.

В жизни бы не подумала, что за час до боя курантов буду подавать еду мужчине, от которого без ума, в квартире своей покойной бабушки.

Да ещё и в таком виде.

Исправлять ситуацию уже поздно. Будет идиотизмом нарядиться сейчас в платье и делать вид, что так и было задумано. Да и шеф наверняка здесь не для того, чтобы в порывах эмоций признаваться мне в любви. Я догадываюсь, зачем он пришёл.

И от этого горечь на языке ядовитым жалом уничтожает последние глупые мечты и надежды.

Кое-как собравшись с мыслями, выхожу из кухни в комнату с дымящейся курицей на тарелке.

Застаю мужчину бессовестно уничтожающим мой салат оливье, как и я только десять минут назад, прямо ложкой из салатника.

— Вкусно. — Резюмирует он.

— Вот, держите. — Ставлю перед ним горячее. — Всё по-простому у меня, как видите.

— Спасибо.

Я наблюдаю за тем, как он ест, периодически бросая взгляды на старенький телевизор.

— Вы хотите меня о чём-то спросить? — Не выдерживаю. Нервы сдают. Слишком сильно он мне нравится, чтобы спокойно вот так сидеть и ни о чём не думать.

Евгений Дмитриевич ставит тарелку на стол. Вытирает рот салфеткой.

— Хочу.

Он поднимает на меня взгляд, и по телу проходит дрожь.

Я сижу на подлокотнике дивана, зажав ладони коленями. Так мне легче контролировать тело. Он всего в каком-то метре от меня, это слишком опасное расстояние.

— Хочу понять твои мотивы. — Откидывается на спинку дивана, по-хозяйски расположившись на нём. — Хочу знать, зачем ты появилась в моей фирме, устроила маскарад и новогоднее представление. И как ты связана с Надеждой.

Сглатываю.

Что ему сказать?

Как объяснить?

И почему у меня такое ощущение, что ему уже известны какие-то факты?

Неужели Наденька?

Осознание наваливается на меня порцией озноба и потеющими подмышками.

Я много раз репетировала этот разговор, сама не знаю, зачем, но в реальности оказалась к нему абсолютно не готова.

— Давай, Полина. Расскажи мне всё с самого начала. — Подтверждает он мои догадки. — С того момента, как моя бывшая жена-затейница и мама, которые, я думал, вообще не общаются, загорелись идеей пристроить непутёвого меня в добрые женские руки.

На моём лице, видимо, отражается весь ужас понимания. Он знает всё.

— Я просто делала свою работу. — Зачем-то оправдываюсь. — Вам лучше поговорить со своими родными, мне нечего сказать.

— Да неужели? — Отрывается от спинки. Глаза горят недобрым блеском. — То есть ты тут совсем не причём.

— Получается так.

— Значит, не твоей ролью было вывести меня из равновесия, чтобы я без памяти влюбился в Надежду, как только увидел контраст между вами?

Молчу. Отчаянно хочется защищаться, но слова застревают в горле.

— Так вот, знаешь… — Он поднимается с дивана и подходит к злополучному шкафу, где состоялся наш первый настоящий поцелуй. — Вы все просчитались. Надя — хорошая девушка. Она красивая, воспитанная, женственная.

Не то, что я. Это точно.

— Она понравилась мне, да. — Добивает своим признанием. Я даже всхлипываю, так громко, что самой становится стыдно.

Он подходит ко мне близко, так, что приходится задрать голову, чтобы посмотреть на него.

— И она была со мной честной, в отличие от тебя.

Слеза сама скатывается по щеке, как я не пытаюсь это предотвратить.