Раджа-йога

Как мы уже говорили, великие перемены предстоят миру и человечеству, и каждый год приближает нас к ним. В сущности, начало уже налицо. Пусть какой бы то ни было мыслитель подумает о переменах, совершившихся в последние шесть лет, когда уже наступило двадцатое столетие, и он проявит несомненную тупость, если не заметит, какое направление принимают дела. Мы входим в новый великий цикл человечества, и все старое, отжившее сбрасывается, как ветхая, изношенная кожа. Человечество переросло старые условия, идеалы, обычаи, законы, этику, старые социологические, теологические, философские, экономические и метафизические понятия, и готово покончить с ними. Громадный котел человеческой мысли кипит вовсю, и многое поднимается со дна на его поверхность. Как и все великое, хорошие перемены явятся с трудом – роды всегда сопровождаются страданиями. Человечество испытывает страдания, тревогу, но не знает, какая у него болезнь и чем ее лечить. Даже теперь мы часто замечаем неправильно поставленный диагноз и нецелесообразные медицинские предписания, а чем дальше, тем это будет очевиднее. Много самозванных спасителей человечества, целителей душевных и умственных страданий, поднимется и падет, но из всего этого выйдет то, чего в настоящее время ждет человечество.

Предстоящие нам перемены так же велики, как перемены в мысли и жизни, описанные Уэллсом в его последнем романе, озаглавленном «В дни кометы». В сущности, он в этой истории описывает некоторые из тех самых перемен, о которых, как о грядущих, предсказывали выдающиеся умы, и пророческая проникновенность вышеупомянутого писателя кажется чем-то чудесным, пока не поймешь, что какая-то высшая сила именно его использовала, как часть умственного механизма грядущей великой перемены. Но перемена произойдет не от появления нового газа вследствие задевания Землей хвоста проходящей кометы, а от развития человеческого ума, к чему мы уже идем. Разве с каждым днем все более и более не обнаруживается умственное беспокойство, тревога? Страдание усиливается, и люди начинают волноваться, роптать и стонать. Они не знают, чего хотят, но они страдают и хотят, чтобы что-нибудь облегчило их страдания. Все старое начинает шататься и падать, и идеи, освященные временем, с поразительной непочтительностью сметаются в сторону. Мы слышим словно стон, раздающийся откуда-то. То новые идеи и принципы, скрытые под покровом нашей цивилизации, напрягают все силы, чтобы пробить себе дорогу к плоскости проявления.

Люди мечутся во все стороны, призывая к себе руководителя и спасителя, пробуют то одно, то другое, но не находят того, что ищут. Они взывают, требуя удовлетворения своих стремлений, но не получают его. А между тем все эти поиски и разочарования составляют часть великой перемены и подготовляют человечество к тому, что должно прийти. Однако облегчение принесут не внешние условия, не вещи – оно придет изнутри. Совершенно так, как в романе Уэллса все пришло в порядок, когда человеческие умы очистились паром кометы, так и здесь все встанет на свое место, когда ум человеческий очистится вследствие нового эволюционного процесса, начало которому уже положено. Люди начинают чувствовать страдание ближнего; их уже не удовлетворяет прежнее правило «Каждый за себя, и к черту отсталых»; оно было по душе людям успеха, но теперь и им не нравится. Эти люди, стоящие наверху, начинают чувствовать свое одиночество, недовольство; их успех почему-то смущает их. А в душе у тех, что стоят внизу, шевелятся какие-то странные желания, страстные порывы, и они тоже чувствуют неудовлетворенность. Возникают новые трения, внезапно выдвигаются вперед новые, поразительные идеи, защищаемые этими людьми и оспариваемые другими.

Отношения между людьми по-видимому неудовлетворительны. Старые правила, договоры, обязательства надоели. В людских головах копошатся какие-то страшные, дикие, новые мысли, которыми обладатели их боятся поделиться со своими приятелями, а между тем у приятелей оказываются те же самые мысли. Так или иначе, а основанием всему этому служит своего рода честность; да, вот в чем, по-видимому, коренная причина всей этой тревоги: люди устали от лицемерия и бесчестности, въевшихся во все людские отношения, и взывают, чтобы их вели назад к истине и к честности в мысли и в действии. Но они не видят выхода и не увидят его, пока человеческий ум не разовьется еще больше. А страдание, сопровождающее это новое развитие, волнует человечество до самой глубины. Из глубоких извилин человеческого ума поднимаются на поверхность старые страсти, пережитки пещерной эпохи и всякого рода безобразные умственные остатки прошлого. И они все будут подниматься, пока наконец кипящий котел не начнет успокаиваться, и тогда снова настанет мир, и на поверхность поднимется самая лучшая эссенция всего опыта человечества.