RAEM — мои позывные

По инициативе адмирала С. О. Макарова был построен мощный ледокол «Ермак», совершивший в 1899 году свой знаменитый научно-исследовательский поход в Арктику. Опыт этого похода и способствовал покупке у англичан трех ледокольных кораблей (впоследствии они были названы «Георгий Седов», «Александр Сибиряков», «Владимир Русанов»).

Такова краткая история вопроса о выборе ледокола «Георгий Седов» для проникновения в Арктику, на Землю Франца-Иосифа.

Письмо Самойловичу не осталось без ответа. Моя кандидатура была признана подходящей. Я выехал в Ленинград и вместе с будущими товарищами по зимовке оказался на Съездовской линии Васильевского острова, где находился Институт по изучению Севера. К тому времени, когда нас пригласили в институт, туда прибыл и Отто Юльевич Шмидт.

Первая встреча со Шмидтом произвела большое впечатление. В комнату вошел человек, облик которого был совершенно необычен. Огромная окладистая борода, волосы пышные, зачесанные назад. Прекрасная шевелюра. Запоминающиеся черты лица, особенно глаза — умные серые глаза, способные принимать десятки разных оттенков. Стоило Шмидту зайти в комнату, как тотчас же возникало ощущение, что этот человек все знает, все понимает, все умеет.

Шмидт разговаривал с нами на равных. Мы тоже держались вполне независимо, но, думаю, не ошибусь, если скажу, что каждый из нас внутренне трепетал и робел. Вполне официально Шмидт сказал в этой беседе, что нам предстоит стать первой сменой самой северной в мире полярной станции, которую поставят на Земле Франца-Иосифа.

Не случайно портрет Отто Юльевича Шмидта открывает иллюстрации в этой книге. Шмидт был в делах арктических моим крестным отцом, моим наставником, равно как Владимир Юльевич Визе и Рудольф Лазаревич Самойлович.

И, наконец, еще одно знакомство — знакомство с человеком, завершившим тот великолепный триумвират, которому предстояло возглавить экспедицию, — с Владимиром Юльевичем Визе. Если Рудольф Лазаревич Самойлович был практиком Арктики, то Визе был ее тонким теоретиком. Он написал много книг и статей об Арктике и поставил посередине Карского моря большой знак вопроса, отметив им место предполагаемого острова.

История этого вопросительного знака необычна. Ее следует, пожалуй, исчислять с 1912–1914 годов, когда состоялась экспедиция Брусилова на корабле «Святая Анна». В районе полуострова Ямал «Святую Анну» зажало льдами и неумолимым дрейфом потащило на север. Одиннадцать человек во главе со штурманом Альбановым покинули корабль, и пошли на юг. Это был трагический поход. Двести километров по дрейфующему льду.

Из одиннадцати человек до конечного пункта маршрута — мыса Флора добрались только двое — штурман В. И. Альбанов и матрос А. Э. Конрад. Они были подобраны экспедицией Г. Я. Седова и благополучно доставлены домой.

Альбанов привез выписки из судового журнала «Святой Анны», которая пропала без вести. Эти выписки попали в руки Владимира Юльевича Визе. Тщательно изучив их. Визе поставил свой вопросительный знак, уверенно предсказав существование здесь острова, группы островов или же очень обширного мелководного пространства. Иначе ученый не мог объяснить некоторых непонятных явлений, связанных с дрейфом «Святой Анны».

Много лет вопросительный знак оставался на картах, так как место, где его поставил Владимир Юльевич, находилось вне обычных трасс кораблей. Таким образом, возможность найти, наконец, отгадку вопросительного знака (а о такой вероятности он, естественно, думал) делала для Владимира Юльевича будущую экспедицию особенно притягательной.

Охарактеризовав Визе как теоретика, я совершенно не хотел создать впечатление, что этот теоретик был чужд практике. Владимир Юльевич — участник многих походов, и в том числе знаменитой экспедиции лейтенанта Г. Я. Седова на корабле «Святой Фока», добравшейся примерно до тех же мест, куда должен был доставить нас ледокол «Седов». Вот на борту «Седова» я и познакомился с Владимиром Юльевичем Визе, одним из немногих седовцев, оставшихся к тому времени в живых. Мне довелось видеть на киноэкране съемки экспедиции Г. Я. Седова. Среди группы куда-то направившихся лыжников я видел и совсем еще молодого Владимира Юльевича Визе.

Наше знакомство произошло гораздо позднее, когда Визе находился уже в зрелом возрасте. Он произвел на меня впечатление удивительно мягкого и, я бы сказал, даже не интеллигентного, а сверхинтеллигентного человека.

Владимира Юльевича я очень почитал и относился к нему с трепетом. Он был немножечко сутулый, сухощавый, с морщинистым лицом. Постепенно появлявшаяся седина не была заметна, так как седые волосы смешивались с природными светлыми. Говорил он тихим, но очень внятным голосом. Никогда не кипятился. С ним было приятно и хорошо беседовать. И все же разговаривать с Визе мне было трудно. Я понимал, что он очень большой ученый, размышляющий о всяких важных делах, а я по существу сопляк. И если тебе интересно, то это вовсе не значит, что интересно ему. Но никогда никому из собеседников Визе не давал почувствовать своего интеллектуального превосходства.