Рафаил

Мужчина закрыл глаза. От того, что он знал ее имя, становилось еще хуже.

«Мария».

Он только что подписал смертный приговор молодой женщине по имени Мария.

Гавриил поднялся на первые несколько ступенек лестницы, следуя изгибу стены, пока не скрылся из виду. Как только он оказался незаметен, его ноги подкосились, и мужчина припал спиной о стену. Он сполз по холодному камню и сел на твердую ступеньку. Голова Гавриила упала на руки. Он дал позволение убийце расправиться с невинной. То, что поклялся не делать никогда.

Мужчина сосредоточился на дыхании вопреки жгучему огню вины в своей груди.

Но когда он уже собрался с духом, чтобы не сорваться, услышал: «Да, брат!».

Хорошо узнаваемый голос Вары долетел до ушей Гавриила.

― Ты добился своего. Убийство. То, о чем мы все постоянно мечтаем. Ты выиграл в чертову лотерею!

― Возьми ручку и бумагу вон там. Мне нужно кое-что для встречи с ней.

Гавриил замер, услышав звук шагов по каменному полу.

Несколько минут стояла тишина, пока не зазвучал голос.

― Как мило. Хотя, полагаю, тебе нужен один из нас, чтобы достать все это у наших неправедных друзей, ― рассмеялся Села.

― Да. И все это нужно мне сегодня. Но главное…

Рафаил сделал паузу. Гавриил знал, что тот улыбался от волнения.

― Все произойдет только тогда, когда будет идеальным. Все должно быть безупречным. Организуй все, Села. Ты знаешь, чего я хочу.

― Будет сделано, Раф.

Гавриил услышал, как Села переместился в заднюю часть Склепа и позвонил одному из многих неблагонадежных людей, с которыми они имели дело. «Друзья с черного рынка», как сказал ему Джон Миллер, когда дал Гавриилу черную записную книжку с контактами.

― Ну и что за постановку вы готовите? ― спросил Уриил.

― Я соблазню ее. Буду проводить в ней дни напролет. Я собираюсь овладеть ей, опустошить ее, заставить нуждаться во мне, чтобы продолжать жить.

Голос Рафаила был низким и серьезным, в нем звучала мрачная решимость. Взгляд Гавриила переместился в направлении основания лестницы, будто он смотрел в золотистые глаза Рафаила и видел, как его лицо загорелось от возбуждения.

― Только тогда я убью ее. Убью с таким совершенством, что никогда этого не забуду, ― Рафаил шумно и прерывисто вдохнул. ― Ни одно убийство не сравнится с этим. Оно станет тем, чего я ждал всю свою жизнь.

Тело Гавриила словно окунули в ледяную воду. Затылком он ударился о каменную стену поместья, доставшегося ему от его деда, серийного убийцы.

Гавриил был измотан. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел.

Священники были правы. Он всегда знал, что они были правы. С годами это становилось все более и более очевидным. Бретрены верно определили, что в жилах его братьев текло что-то зловещее.

Гавриил вспомнил отца Куинна, священников Ордена, и то, как они обращались с мальчиками в Чистилище. Они не давали никому из них шанса на искупление. И не пытались их понять. Просто клеймили их Проклятыми и приступали к экзорцизму со всем возможным рвением. Гавриил проклинал священников за то, что они не помогли им, когда те были еще совсем детьми. То, что они сделали, не очистило его братьев от злых помыслов и желаний. Наоборот, развращенная секта священников еще глубже затянула их во тьму, лишив всякой надежды на спасение. Они причиняли им боль, издевались над ними, унижали, пока в их душах совсем не оставалось ничего хорошего. Ни малейшего проблеска света, который можно было бы поддержать и помочь вернуться на путь добра. Теперь все они были темны, как ночь, и ни одна звезда не освещала их безбожный мир.

Бретрены заставили поверить его братьев в то, что люди только и делают, что причиняют им зло. Что им не было места в нормальном обществе.

Гавриил не знал, как исцелить их и как помочь. Сидя на каменной ступеньке, он был охвачен чувством беспомощности.

― Ты же настоящий инкуб (прим.: в средневековых легендах распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами), Раф, ― произнес Дил, и Гавриил различил негромкий смех других своих братьев в Склепе. ― У этой девочки нет ни единого шанса. Она будет твоей в мгновение ока.

Гавриил с трудом выдохнул и заставил себя подняться. Он никогда не покажет своим братьям, насколько их образ жизни уничтожал его. Он сам согласился на это. И был одним из тех, кто принял систему своего деда. Это была его идея. Не их. Всю жизнь парней заставляли чувствовать себя неполноценными. Гавриил не стал бы бросать камень в их и без того израненные души.

Рил пересек фойе и направился в свой кабинет. Взяв со стола аптечку, он на нетвердых ногах добрался до комнаты отдыха и постучал в дверь. Когда он вошел в комнату, Мария сидела на диване, обхватив руками свои согнутые ноги. Гавриил сглотнул от стыда за то, что собирался допустить.

― Отец, ― обратилась к нему Мария, когда он подошел.