Рафин

Единственное отличие было в том, что Никита почему-то казался плохим парнем и героев играл соответствующих, а Рафин казался человеком хорошим и внушающим доверие, поэтому и персонажи его все были сплошь положительными. А ещё Никита был на семь лет моложе Рафина, но это различие в глаза не бросалось, так как Рафин не выглядел на свой возраст. Не зная, сколько ему лет, можно было даже подумать, что это он моложе Никиты, а не наоборот.

Когда съёмки закончились, брюнетка по имени Веста, с которой я познакомилась ещё в прошлый раз, первой подошла к Рафину, плавно покачивая бёдрами, и чувственным голосом попросила его о совместном фото.

– Так, ну ка прекратили эти глупости! – рявкнула помощница режиссёра. – Человек только из больницы выписался под свою ответственность, то есть не долечившись!

– Галь, ничего страшного, – мягко возразил ей Рафин, – с меня не убудет.

Следом за брюнеткой к нему в очередь на фотосессию выстроились и другие женщины, снимавшиеся в массовке. Мужчины делали вид, что они выше подобных глупостей, хотя чувствовалось, что им тоже хотелось бы совместного фото со звездой. А я продолжала сидеть на прежнем месте, с улыбкой наблюдая за происходящим.

Когда Рафин сфотографировался со всеми желающими, он посмотрел на меня и спросил:

– А вы не хотите фото со мной?

– Хочу, – ответила я. – Но, мой мобильный телефон – только телефон, в нём нет камеры.

На какое-то время после моих слов возникла пауза, во время которой мы с Рафиным продолжали, улыбаясь, смотреть друг на друга… Потом какая-то женщина предложила сфотографировать меня на свой айфон, пообещав выслать мне фотографию по электронной почте. Я поспешно и как-то неловко выбралась из-за стола, и присела на стул рядом с Рафиным, он придвинулся ближе, чуть приобняв меня за плечи, как мгновенную вспышку я почувствовала влечение к нему…

Минуту спустя я уже смотрела в спину, удаляющемуся Рафину и думала: “Прощай, мужчина моей и не только моей мечты!” Сердце сжимала грусть от мысли, что, наверное, я его никогда больше не увижу.

Вечером того же дня я рассматривала два снимка, на которых была запечатлена рядом с Константином Рафиным – на первом мы оба глядели в камеру чуть улыбаясь, на втором я глядела в камеру, продолжая улыбаться, а он глядел на меня. Мне показалось, что мы гармонично смотримся друг с другом, благодаря контрасту – он темноволосый, темноглазый, смуглый и мужественный, я светловолосая, светлоглазая, бледная и хрупкая.

Недолго думая, я отправила второй снимок Никите с подписью: “Кому нужна копия, когда можно заполучить оригинал?” И минут пять прыгала по комнате, радуясь своей маленькой мести, пока не получила ответ: “Но даже в такой компании ты почему-то не смогла забыть обо мне!” Вот гад! А ведь он прав.

Через пятнадцать минут он прислал ещё одно сообщение: “Я на несколько дней в Москве, если хочешь увидеться, приезжай”. Никаких “я соскучился”. От него не дождёшься. Но, душа и тело почему-то потянулись к этому холодному, самовлюблённому мужчине, наплевав на ревность, на гордость и на всё прочее… Однако вместо того, чтобы кинуться к нему навстречу через весь город, я нашла в себе силы отключить телефон и лечь спать, стараясь перед сном думать не о нём, а о Константине Рафине, как говорится, клин клином вышибают! Я вспоминала ощущение силы и доброты накрывшие меня, как только я приблизилась к этому мужчине. Крайне редкое сочетание… Сильные мужчины, как правило, не очень добры. Добрые, как правило, неудачники.

А ещё я вспоминала, как он шепнул мне на ушко: “Ты просто куколка!”

Лето выдалось жарким. Неужели кого-то радует жаркое лето в городе? Я за дожди! В дождливые дни и дышится легче, и не так обидно, что тебе даже некуда и не с кем пойти. Рафин брёл по своей жизни, полной радостей и горестей, а я от своей убегала – убегала в очередную фантазию, потому что жизни как таковой у меня и не было.

Разок удалось получить работу – в псевдо-реалити. Это такие постановочные, основанные на совершенно безумных сценариях истории, которые выдают за правду – мол, это реальные люди и с ними на самом деле такое происходило.

Кастинг-директор сначала отправила меня на пробы к режиссёру-мужику, я пробовалась на роль меркантильной девицы, выкачивающей из своего женатого любовника деньги и подарки.

– Нет, нет, нет, это совсем не ваша роль, – заметил режиссёр.

“Почему это не моя? – подумала я. – Да на мне сейчас нет ни одной тряпки, ни одной побрякушки, которую бы я купила себе сама – всё подарено кем-то из моих бывших!” Но, режиссёру я об этом не сказала и он вручил мне другой сценарий. В этом сценарии мне отводилась роль сорокалетней жены олигарха, которой муж изменяет с шестнадцатилетней красоткой. По сюжету я должна была кричать – тварь! гадина! И другие не хорошие слова. И набрасываться на девчонку с кулаками. Роль показалась мне отвратительной, а режиссёр с таким наивным энтузиазмом спрашивает:

– Эта роль вам намного больше подходит, вы чувствуете, да?

– Вообще-то нет, скорее наоборот, – честно ответила я.