Рагана

Я со стоном разогнулась, потирая поясницу. Последняя бутылочка была закупорена и водворена в ящик, где уже стояли ее товарки. Я с тоской оглядела разруху, оставшуюся после работы, и, грешным делом, подумала, не поджечь ли всю лавочку, лишь бы не браться за веник и тряпку. Оттягивая время, скрутила волосы в пучок и спрятала под косынку, чтобы не мешались при уборке или поджоге – как пойдет.

Но моим разрушительным планам не суждено было сбыться. В дверь заколотили, потом стук перешел на протестующе задребезжавшее окно – Игнотий мог себе позволить настоящее стекло, – и свет луны закрыло чье-то искаженное мукой лицо.

В Полесье, где я провела последний год, смешивая травы и исписывая тяжелую амбарную книгу цифрами, меня воспринимали как девочку на побегушках при Игнотии. Посмеивались, но привечали, особого уважения не выказывали, но и не беспокоили. Мне того было довольно. Сила, дремавшая во мне, просыпалась нечасто, но, когда это случалось, никто не хватал меня за руку, если вдруг я отправлялась в трущобы, чтобы отнести несколько кульков травяных сборов живущим там детям. О том, как еще я им помогала, никто и не догадывался.

Если кто-то явился посреди ночи, значит, дело действительно важное. Вот только Игнотий уехал на два дня в соседний городок. Запряг смирную лошадку Василиску, бросил мне ключ от дома и наказал к его приезду заполнить лекарствами два ящичка. Он должен был вернуться наутро. Но человек, от ударов и криков которого вот-вот грозило вылететь стекло, пришел сейчас и до рассвета ждать явно не мог.

Я побежала к двери и быстро отомкнула замок. Мужчина ввалился внутрь, его лицо прочертили полоски слез, но я испугалась даже не этого, а того, как он стал хватать меня за руки и бормотать что-то, давясь словами и хрипя.

– Послушайте, пан, я ничегошеньки не поняла. Идите сюда. Сядьте. Вот так, – я пинком подогнала табуретку под ноги несчастного, и он не то что сел – рухнул на нее как подкошенный. Я повернулась к столу и выхватила из ящичка два пузырька. Мужчина снова попытался мне что-то объяснить, но я махнула ему, мол, обожди. В кружке быстро смешала по пять капель каждой настойки, плеснула туда воды и взболтала снадобье. Сунула кружку мужчине в руки и заставила выпить все. Телесная дрожь прекратилась почти сразу, но страх из его глаз никуда не делся. – Вот теперь говорите, что стряслось.

– Жена моя… Женка… Она в тяжести, должна была родить только через месяц. Сходила поутру на рынок, вернулась – лица нет. Прилегла, сказала, поспать хочет. А к вечеру ее скрутило так, что ни вздохнуть, ни охнуть. Я думал сразу за знахарем бежать, а она останавливала. Я, дурак, послушался! – с неожиданной злостью выпалил мужчина и дернул себя за волосы. – Ай, дурак я, дурачина, что ж я наделал…

– Так, не отвлекайтесь! Что с женой?

– Кровь из нее хлынула, – простонал мужик, и я нахмурилась. Плохо дело. – Много, словно озеро расплескалось. Я кровь видывал, но то в драке или когда нечисть задерет, а тут – баба брюхатая… Неправильно это. Жутко! Помогите, пани знахарка! Умоляю! Видит Гильтине[4], все что угодно для вас сделаю! – мужик неловко свалился со стула и вцепился в край моего фартука. Я отшатнулась и вырвала ткань из его пальцев. В голове бешено скакали мысли.

Целый год я прожила в Полесье спокойно, выпуская на волю лишь крохи своей проклятой силы. За все это время мне удалось избежать внимания дейвасов и чьих-либо подозрений. И помочь сейчас несчастной роженице значит рискнуть всем. Вот только и отказать я не могла. По разным причинам.

Мужчина, по-видимому, не знал, что я не знахарка, а только травница. Он уже не умолял, а тихо плакал, уткнувшись лбом в пол у моих ног.

– Эй, – я наклонилась и тронула его за плечо. – Ребеночек-то у вас какой по счету будет?

– Первый, – всхлипнул несчастный.

Я мысленно выругалась, потом подумала и повторила вслух. Не помогу сейчас – может статься, у них вообще никогда детей не будет. Хорошо, если роженица выживет. И до утра выжидать времени нет.

– Да что ж такое, – простонала я и принялась собирать все необходимое.

Мужчина наконец приподнялся и сел на колени, следя за мной лихорадочно блестящими глазами и шмыгая красным распухшим носом. Похоже, он не сразу поверил в то, что я действительно собираюсь помочь. Я и сама не верила. Но быстро обулась, подхватила корзинку и кивнула.

– Показывайте дорогу, пан. И хватит рыдать, сделаю что смогу.

Выйдя на улицу, я поежилась и плотнее запахнула плащ. Густой липкий туман завладел ночью и ощупывал-оглядывал каждый уголок, куда только могли дотянуться его белесые пальцы. Вдалеке коротко взвыли собаки, но быстро смолкли. Долетели обрывки ругани и визг – верно, хозяин спросонья прошелся хворостиной по хребтам. Зря. В другой раз не залают, и вор уйдет безнаказанным.